Марина Серова: Небо в клеточку

Черт возьми, подловил — так подловил! Тем более что этот пример я сама приводила ему недавно! Но я продолжала отбиваться:

— Я имею в виду следующее: есть ли факты, подтверждающие то, что вашей дочери что-то угрожает? Мне для успешной работы нужно о них знать!

«Черт возьми! — неожиданно начал вопить внутренний голос. — Тебе ведь предлагают то, о чем ты молила еще пять минут назад всех святых, ту самую возможность избежать общения с дражайшим Иваном Игнатовичем на стопроцентно честном основании! Да еще деньги за это платят!»

— Евгения Максимовна?

Наверное, я заразилась от абонента, поскольку теперь уже мое молчание длилось неприлично долго.

— Да, — спохватилась я. — Давайте встретимся и обсудим финансовую сторону нашего соглашения. Называйте адрес, заодно сразу познакомлюсь с вашей дочерью.

— Да, давайте, — в голосе господина Киреева легко угадывалось чувство удовлетворения. Добился-таки человек своего. — Пишите. Только приезжайте завтра сразу к трем. Финансовый вопрос вас пусть не беспокоит. Ваши расценки я знаю. Думаю, мы столкуемся.

«Но если он считает, что сумеет заставить меня делать что-то, помимо моей работы, то глубоко заблуждается!» — с мрачным злорадством сказала я себе, записывая в блокнот адрес.

Как же я глубоко ошибалась!

Впередистоящая машина тронулась, я — следом. Ползем минуту, затем новая остановка.

Господи, скорее бы развилка!

До нее еще добрых полкилометра. Потом можно будет уйти на левую трассу.

«Как же я сразу не сообразила?! — кляла я себя, злясь на полное бессилие. — Стоило гнать, рискуя своей и чужой жизнями, чтобы потом торчать здесь?! Ведь знала же, что на этом участке всегда пробки!»

И вновь перед глазами встало лицо Катерины. Испуганное, по-детски беззащитное. Сейчас она в ИВС, и я — ее единственная надежда. А шансы помочь ей тают вместе с уходящим временем!

Мои кулаки в порыве бессильной злости опустились на руль. От отчаяния я надавила на сигнал. Понимала, что веду себя глупо, но нервы сдавали окончательно. В пачке всего одна сигарета. Хорошо, что догадалась купить с запасом. Вторая, нераспечатанная, лежит тут же в бардачке.

Катя, Катя!

— Знакомьтесь, это Катя.

Из-под рыжей челки на меня смотрят два глаза-буравчика. Рот сжат в упрямую тонкую нитку. Мне знакомо это выражение лица. Оно без обиняков говорит о том, что подружиться у нас вряд ли получится. По большому счету, в данном случае мне это и не нужно.

— Евгения, — представилась я, предварительно добавив в свой голос изрядную струю холода.

— Кэт, — цедит в ответ ребенок и больше меня не замечает.

Кстати, ребенком Катю Кирееву можно назвать весьма условно. Девушка на рубеже между четырнадцатью и пятнадцатью годами со вполне заметным проявлением женских форм. Причем если смотреть бесстрастно, то можно легко угадать в этом чертенке вполне привлекательную в будущем девушку. Сейчас она еще слегка по-детски полновата, но, думаю, это исправится в ближайшие два-три года. По крайней мере, ей есть в кого быть красавицей — Катина мама без всяких натяжек заслуживает такое определение.

От отца, по-видимому, девушке перешел только цвет волос. И то: у Андрея Викторовича они гораздо светлее, почти белые.

Пока я рассуждала подобным образом, ребенок привычно канючил:

— Папик, ты мне «лыжу» купил? Со встроенной камерой?

— Катя, сколько раз я тебя просил…

— Понятно, — разочарованно вздохнула девочка. — Значит, никуда я не еду! Тем более что у меня свои планы на выходные.

— Я дам тебе денег на новый телефон, только веди себя прилично!

— Другой базар!

Пока происходил этот, скорее всего, недопустимый, с точки зрения педагогики, разговор, я переключила внимание на Анну Андреевну, жену господина Киреева.

Интересно, что если к Андрею Викторовичу ярлык «господин» клеится с трудом, то его супруга в этом отношении — совсем другое дело! Изящество и стильность — наверное, ее девиз. Холодная светская улыбка, еле заметный вежливый кивок при знакомстве. Это все, чего я дождалась от нее. Затем она, естественно, позабыла про меня, удалившись по винтовой лестнице на второй этаж двухъярусной квартиры.

— Папик, гони обещанные бабки! — напомнил о себе рыжий чертенок.

— Получишь в воскресенье вечером!

— Черта с два я тогда на этот вшивый день рождения поеду! Я такую дуру органически не перевариваю! Тем более…

Последнюю фразу любезное чадо не договорило, но бросило на меня красноречивый взгляд. Между тем я сама уже начинала жалеть о своем решении. Передо мной встала дилемма: что хуже — два дня покорно слушать нудный бред Ивана Игнатовича или терпеть юное исчадие ада? Но, раз уж взялся за гуж…