Марина Серова - Горячее дельце

Савелия мы нашли в его персональной каморке. Он сидел, скрестив на груди руки и мрачно глядя прямо перед собой.

Мне кажется, он скопировал эту позу с известного в нашем городе памятника Чернышевскому.

— Что случилось, Савелий? — поинтересовалась я, поздоровавшись.

— ЧП, — предельно лаконично ответил Савелий.

— А именно?

Савелий наморщил лоб, раздумывая, стоит ли распинаться перед какой-то посторонней, в сущности, бабой. Но, очевидно, распирающее его желание продемонстрировать собственную значительность взяло верх, и он рассказал следующее:

— Сегодня ночью мои пацаны поймали какого-то гада во дворе. Прятался за трансформаторной будкой. При нем нашли пистолет с глушителем. На вопросы, гнида, не отвечает, я об него все руки отбил. Молчит, как рыба об лед.

Савелий замолчал, утомленный длинной речью.

— И что же вы с ним делать собираетесь?

Савелий пожал плечами:

— Кабана ждем, он еще не был сегодня.

— А нас зачем вызвал?

— Так картину же нашли.

— Ну и что?

Уже третий раз за утро я задаю этот вопрос.

Савелий устремил на меня удивленный взгляд.

У меня не было ни малейшего желания объяснять ему что-либо. Вместо этого я спросила:

— Это ты сам придумал нас вызвать или Кабан велел?

— Сам, — с достоинством ответил Савелий. — Я думал, что он захочет с вами поговорить, когда узнает про то, что нашли картину.

Во дворе началось какое-то движение. Выглянув в окно, Савелий воскликнул:

— А вот и он. Посидите пока здесь.

С этими словами он выскочил во двор встречать шефа.

Я села в кресло Савелия, откуда было видно все происходящее во дворе.

Кабан приехал на «Мерседесе» в сопровождении «БМВ» со своей личной охраной. Пока он выбирался из машины, к нему подскочил Савелий и стал что-то торопливо рассказывать, размахивая руками и часто сплевывая на землю.

Кабан остановил его кивком головы и велел привести пойманного лазутчика.

Через несколько минут приволокли невысокого черноволосого, сильно избитого парня в наручниках.

— Э! Да я его знаю, — вдруг воскликнул один их приехавших с Кабаном охранников, — его Моряком кличут, он на Корейца работает.

— На Корейца? — зловеще переспросил Кабан. — И зачем же он тебя послал?

Моряк молчал, зло поблескивая агатовыми глазами.

— Я тебя спрашиваю, — повысил голос Кабан.

— Не посылал меня никто, — Наконец ответил Моряк.

— А чего ж ты сюда приперся?

— Так, посмотреть, что вы тут делаете, — неохотно выдавил Моряк. — А пушку зачем прихватил? Посмотреть, что из меня потечет, когда ты в моей шкуре дырку проделаешь? А? Падло!

Кабан начал орать, переходя на визг. Он распалял сам себя, как это обычно делают психопаты, кем он, несомненно, и был на самом деле. Это было ясно без всякого консилиума.

— Что, Кореец награду назначил за мою шкуру? Бабки решил заработать? — продолжал орать Кабан, брызгая слюной. — А вот хрен тебе, хрен! — С этими словами Кабан неожиданно выхватил из-под пиджака пистолет и выстрелил в парня, потом еще и еще.

Два охранника, державшие Моряка под руки, сиганули в разные стороны. И правильно сделали. От ярости руки у Кабана так дрожали, что из восьми сделанных им выстрелов в цель попали не более двух. Не очень хороший результат, если учесть, что стрелял Кабан с трех метров.

Тем не менее этого вполне хватило. Моряк упал, задергался в конвульсиях и вскоре затих.

— Готов, — подвел итог Савелий в наступившей тишине.

— Уберите эту падаль, — мрачно приказал отрезвевший Кабан и вошел в дом. Проходя по коридору, он в открытую дверь увидел нас и удивленно спросил:

— А вы что тут делаете?

— Это я их вызвал, — объяснил шедший рядом с ним Савелий.

— Зачем? И почему мне не сказал?

— Не успел.

— Хорошо, — спокойно произнес Кабан, — подождите пока, потом поговорим.

— Мы в машине посидим, музыку послушаем, — успела вставить я слово.

Кабан молча кивнул головой и прошел в свой кабинет.

— Пойдем в машину, — дернула я за рукав потрясенного увиденным искусствоведа.

Что и говорить, зрелище не для слабонервных. Хотя он еще и не понимает, наверное, всего трагизма происшедшего. Все это может очень плохо отразиться на нас самих.

В машине я включила аппаратуру прослушивания «жучка», и в динамике сразу раздался громкий голос Кабана:

— Дурак ты, Савелий, и уши у тебя холодные.

— Это почему? — поинтересовался Савелий.

Вопрос остался без ответа, потому что в это время в кабинете Кабана зазвонил телефон.