Мария Жукова-Гладкова - Хрупкая женщина с веслом

– Но он же был, – удивленно ответил Константин Сергеевич. – Смерть официально зарегистрирована.

– У Олега есть дети на стороне?

– Не знаю. Он о них никогда не упоминал.

– То есть нет официально признанных? А если…

– Любовь Александровна, успокойтесь! Исчезновение трупа – уж точно не ваша забота. Я вообще не представляю, кто его мог забрать. Может, психи какие-то для своих ненормальных ритуалов?

– Я не могу успокоиться! После того, как ко мне в квартиру кто-то забрался ночью! После того, как связали Святика! А если бы в эту ночь в этой квартире ночевали еще и мы с Лизкой? Вы представляете, какой шок мог бы пережить ребенок?!

Произнеся последнюю фразу, я вспомнила про Ларису, дочь Альбины, Юлю и ее маму. Надо обязательно к ним сегодня заехать. А то закрутилась с делами и совсем о них забыла…

Константин Сергеевич тем временем напомнил, что мне только что установили новые замки. Святославу рекомендовал ключи с собой не брать – я ему открою. Я же поздно ложусь и ночую дома.

– Наташу мне сюда перевезти? – спросила я совета у Константина Сергеевича.

– Наверное, – пожал плечами он.

После отъезда начальника службы безопасности я решила съездить к Юле. Вначале позвонила. Юля все еще находилась в больнице. Я купила фруктов, печенья, йогуртов и отправилась к ней.

Юля выглядела очень несчастной. У меня сердце сжалось при виде нее. Конечно, молодой девке лежать на растяжке – не самое приятное дело.

Юля сообщила, что Лариса дома, как и Юлина мама. Лариса сама захотела «домой», как она заявила, только увидев Зинаиду Петровну. Врачи тоже сказали, что девочке будет лучше в домашней обстановке. Лариса с Зинаидой Петровной каждый день приходят к Юле.

– Любовь Александровна, я все-таки должна сказать вам одну вещь… Мама об этом не знает. Никто не знает… Я же тут целыми днями лежу и думаю…

– Ты о чем, Юля?

– О Ларисе. Об Альбине. Вдруг я умру и…

– Юля, о чем ты говоришь? Тебе лет сколько?!

– Но я же чуть не погибла! Оказавшись на волоске от смерти, начинаешь по-другому воспринимать жизнь, окружающий мир…

– Юля, у тебя все будет хорошо! Ты вскоре восстановишься и…

– Любовь Александровна, послушайте меня!

– Слушаю.

– Я про Альбину хотела сказать. Про то, почему она все-таки от всех скрывала беременность…

«А мне ведь версия на самом деле казалось надуманной и бредовой! – подумала я. – Теперь узнаю истинную причину?»

– Понимаете, Альбина боялась, что ребенок родится идиотом. Поэтому и не говорила никому про беременность. То есть почти никому. Она не стала бы оставлять идиота. С другой стороны, не хотела, чтобы ее осуждали… Ну, что отказалась от ребенка и…

– Я все понимаю.

– У них во дворе была дебильная девочка – когда Альбина росла. С ней бабушка гуляла, ну а потом… Начался период полового созревания. Весь дом слышал, как она орала. Эти ненормальные – очень сильные. Мне Альбина рассказывала, что та девочка творила даже в периоды просветления. Например, она один раз оборвала дома все фиалки. Потом разбила все вазы. Я не знаю, на какой стадии дебилизма была та девочка, и Альбина не знала. Или она олигофрен? Я в этом не разбираюсь. Ненормальная и ненормальная. Но, насмотревшись на нее и наслушавшись историй, которые ходили во дворе, Альбина для себя однозначно решила: оставлять дебила, идиота, олигофрена не будет.

Я задала совершенно естественный вопрос:

– Почему она решила, что может родиться идиот? Из-за матери? Подумала, что ребенку по наследству может передаться психическое заболевание? Так ее мать родилась нормальной! И была нормальной! Насколько я понимаю, там все случилось на почве алкоголизма, возможно, наркотиков, плюс климакс. Ребенок-то тут при чем?!

– Отцом ребенка мог быть Валерий.

– Кто?!

– Брат Альбины.

Я открыла рот.

Юля кивнула.

– И… что? – спросила я.

– Девочка похожа на другого мужчину – того, кого я вам называла. То есть у Альбины было два возможных кандидата на роль отца. Она не знала точно кто! Сразу после рождения ребенка ни тот ни другой на процедуру установления отцовства не согласились. То есть просто послали Альбину подальше. Она сама какую-то дорогую экспертизу оплачивала.

– А как можно установить отцовство без отца? Или это что-то с ДНК? По обрезку ногтя, ношеной вещи…

– Вы меня не поняли. Экспертиза была на дебильность. То есть я не знаю, как это официально называется. Альбина хотела знать, нормальный ребенок или ненормальный. Но врачи на нее саму как на ненормальную смотрели. В общем, поэтому Лариса и жила в Гатчине. А потом уже было бы странно ее вдруг предъявлять… Вот так все и получилось. Вы понимаете, почему Альбина поступила так, как поступила?