Надежда Зорина: Пленница кукольного дома

— Да ладно, вы уже свой человек. Можно сказать, постоянный клиент.

Да нет, нормальный парень, этот официант, я была не права. А того пьяненького хамоватого моего визави вроде уже нет. Прекрасно. Но, возможно, я и на его счет была не права: он, наверное, мне не поверил, решил, что пьяная одинокая тетка хочет подцепить на ночь мужичка, а разговоры о смерти мужа у нее такая форма знакомства.

Вот и водка моя прибыла. Хорошая все-таки у них здесь водка, легко пьется. И апельсин прохладный и сочный. И воспоминаниям моим больше не больно.

Я тогда в квартиру вошла… Да, вспоминать уже не больно. Даже сладко и хочется плакать, тихо и умиротворенно.

В квартире сестры моей две комнаты и огромная кухня. Маришке всего двадцать пять, три года назад она закончила университет, а уже вполне прилично устроилась: фирма, в которой она работает, процветающая и хорошо оплачивает труд своих сотрудников, даже жилье помогает приобрести в рассрочку.

Я могу вспоминать, теперь могу. Еще немного водки, и совсем смогу.

Ну вот, Я вошла. Повесила в прихожей пиджак. Пристроила на полку сумку, разулась. Подумала, хорошо бы немного поспать — до прихода Марины. Прикорнуть на диванчике в гостиной, чтобы не разбирать постель. И вдруг услышала стон, или нет, скорее крик, заглушенный подушкой. И не поверила, своему слуху не поверила, потому что, кто же тут может кричать, если в квартире нет никого? Я не почувствовала несчастья, нового несчастья, совсем не почувствовала.

В спальне на полу, возле кровати, как-то нелепо скорчившись, сидела Марина. Я не поняла, что у нее роды начинаются — до положенного срока ведь почти два месяца, — и рассердилась, что она не открыла мне дверь. Маришка тяжело переживала смерть Макса (я тогда еще не знала почему), и я подумала, что это она из-за него истерит. Но ведь мне-то хуже, мне-то тяжелее, она как бы и права не имеет при мне так расклеиваться. Все это ей и высказала. Сестра ничего не ответила, сидела, слушала и молчала, а потом вдруг лицо ее сморщилось, как от сильнейшей физической боли — откуда мне было знать, что боль в самом деле физическая? — зажала ладонью рот и опять так же сдержанно простонала.

— Да что с тобой? — Меня совершенно вывело из себя такое ее поведение.

— Натах, кажется, началось… — Она виновато улыбнулась. — Только ты «Скорую» пока не вызывай, подожди минутку. Я должна тебе что-то сказать.

— Что сказать?! При чем тут «Скорая»?

Но наконец до меня дошло, что происходит. Я дернулась бежать в прихожую за телефоном, но Марина ухватила меня за ногу — сестра сидела на полу, я стояла, — и я чуть не упала:

— Подожди! Не звони! Я хочу… я должна сказать… Сейчас должна сказать! Мало ли как получится…

— Ты с ума сошла! Надо скорее, да тебе же совсем плохо… Это опасно! Ты что, хочешь умереть?

— Хочу. — Марина опять улыбнулась. Она все так же ласково мне улыбалась, несмотря на боль, несмотря на свое состояние, несмотря на то, что… Да ведь она в тот момент не могла меня не ненавидеть! И не презирать!

— Замолчи, ты говоришь ерунду. Я вызову «Скорую», и все будет хорошо.

— Я правда хочу умереть, но дело не в том. Я должна… Прости нас, сестренка. Ты простишь, я знаю, ты такая… Ты лучше всех, ты умней и разумнее нас, ты… Это трудно простить, я знаю, но ты сможешь.

— Простить? Кого простить и за что? Ты что, бредишь? Нужно «Скорую» вызвать.

Я почти не слушала ее, у меня тогда одна забота была — вызвать врачей, отправить Марину в больницу.

— Мы с Максом очень виноваты перед тобой. Ты должна нас простить.

— Вы с Максом? В чем виноваты? При чем здесь Макс?

— Макса, кстати, кто-то убил. Он не сам! Произошла такая странная вещь… страшная вещь… Но это потом…

— Ты действительно бредишь: Макс почти у меня на пазах погиб, произошло самое настоящее самоубийство. Мариш, надо все-таки «Скорую»…

— Подожди ты со своей «Скорой»… Ладно, неважно, этим уже занимаются. Я сейчас не о том хочу… Натаня, ты знаешь, от кого у меня ребенок?

— Мариночка, ну какая разница? Зачем об этом сейчас? Ты взрослая, ты захотела. Перед мамой отчитывайся, а меня-то что…

— Ты не понимаешь? Ты действительно не догадалась? Макс так и говорил, но я не верила. Этот ребенок от Макса. Все вышло так странно и так случайно. То есть это я думала, что случайно… А Макс… он его целенаправленно, он специально… Ты же знаешь, как Макс хотел ребенка!

И тут она мне все рассказала. И пыталась меня убедить теми же доводами, какие приводил ей Макс. Я ударила ее, сильно, ужасно. Позвонила в «Скорую» и выбежала из квартиры.