Сергей Емелин - Убийца пришёл первым

От этой мысли мне внезапно сделалось холодно. Ну как такое могло получиться?! Все присутствующие здесь — мои друзья, я знаю их не первый год, а теперь оказывается, что кто-то из них способен взять в руки нож и убить. Но кто? Кто, чёрт возьми?!

— Что означает, Себастьен?

От неожиданности я вздрогнул и повернулся. Прямо передо мной стояла Бенедикт, которая, несомненно, слышала мои последние слова; её серые глаза, полные слёз, смотрели на меня выжидательно и в то же время с тревогой.

— Что означает? — требовательно повторила она, и по её дрожащему голосу я понял, что она тоже на грани срыва.

— Видишь ли, Бене… — медленно произнёс я; у меня по-прежнему язык не поворачивался фактически бросить обвинение своим друзьям, а они уже настороженно повернули головы в мою сторону. — Впрочем, это касается всех… И, честное слово, я очень хотел бы ошибиться…

— Да говори же, Бога ради! — вспылил нетерпеливый Жозе. — Ты что, знаешь, кто убийца?

— Нет, — покачал я головой. — Я этого не знаю. Но я знаю кое-что другое — этой ночью в доме никого, кроме нас не было. Двери, окна — всё закрыто… Никто не мог сюда незаметно войти, а тем более выйти.

— И значит, убийца — кто-то из нас, — быстро докончил за меня Николя. — Ты ведь это хотел сказать?

Я только беспомощно пожал плечами и прислонился к подоконнику — странно, но мне казалось, что ноги меня не держат. Боюсь, с этой минуты наша компания начнёт трещать по швам, подумал я. Ещё вчера мы были лучшими друзьями, а сегодня каждый подозревает каждого, потому что кто-то из нас оказался способен на убийство…

— О Господи… — раздался вдруг потрясённый голос Лали, и все мы как по команде уставились на неё. — Как же я сразу не догадалась!..

Она внезапно перестала плакать, подняла голову, и её тёмные глаза засверкали недобрым огнём. Стремительно пройдя через всю комнату, она приблизилась к ошеломлённому Кристиану и буквально выплюнула ему в лицо:

— Может, скажешь нам, за что ты его убил?

— Я?! — Кристиан даже попятился; он был почти на голову ниже моей жены и от этого казался особенно жалким. — Да ты с ума сошла! Я его не убивал, не убивал, клянусь!

— Да все же видели, как вы вчера с ним ссорились! — Лали заводилась всё больше. — Ты его обвинял в том, что он испортил тебе жизнь!.. Обвинял его, хотя сам был во всём виноват! Ты же кричал, что убьёшь его, я слышала, все это слышали!..

— Я перебрал… — жалобно лепетал Кристиан, отчаянно ища глазами поддержки у остальных. — Я сам вчера не понимал, что говорю, я был пьян… Но это не я, не я!

— Не смей, Лали! — наконец, опомнился я и дёрнул её за руку — может быть, излишне грубо. — Уймись, кому говорю! Ещё немного — и мы точно друг друга поубиваем…

Лали неожиданно обмякла и вновь расплакалась, а Кристиан продолжал повторять, словно заведённый: Это не я, это не я…, в его глазах метался ужас. Наступившее было обманчивое спокойствие с минуты на минуту вновь могло взорваться.

Ну вот, дружище Себастьен, сказал я сам себе, вот что получилось после твоих слов. И это только начало, дальше будет ещё хуже — до тех пор, пока мы не узнаем, кто настоящий преступник. А до этого будут взаимные подозрения, обвинения и много всякой другой грязи… Бог ты мой, как же всё это отвратительно!

— Пускай во всём разбирается полиция, — твёрдо — по крайней мере, хотелось верить, что твёрдо — сказал я. — А ты мы сейчас чёрт знает до чего договоримся.

— Себастьен прав, дождёмся полицию, — поддержала меня Элен, обводя остальных умоляющим взглядом; она не плакала, но в глазах её застыла такая боль, что становилось не по себе. — Поймите, бессмысленно обвинять друг друга — все мы любили Оливье, и никто не желал ему зла.

— Никто, кроме убийцы! — выпалил Жозе и принялся нервно расхаживать по комнате; пару раз он споткнулся о расставленные стулья, и тогда Николя звенящим от еле сдерживаемого напряжения голосом посоветовал ему сесть и угомониться.

Звонок в дверь показался мне таким оглушительным, что я невольно вздрогнул — да и не я один. А следом наступило какое-то облегчение — ну вот, наконец-то, приехала полиция, сейчас они возьмут на себя все наши проблемы, во всём разберутся и найдут преступника… Глупо, конечно. Ничего они не найдут, по крайней мере, сразу, и легче нам всем от этого не будет.

За дверью стояли четверо — двое полицейских и двое в штатском. Посторонившись, я пропустил их в дом, и один из этой четвёрки — высокий, худощавый брюнет лет тридцати пяти — без долгих предисловий принялся за дело.