Наталья Никольская: Все на мою голову. Умереть и не встать

Тот улыбнулся.

— Это по молодости, — пояснил он по-своему.

Мне поесть не предложили. Но на себя мне было и наплевать в этот момент — самое главное, чтобы с детьми все было в порядке.

Тем временем я заметила, что Лизонька стала клевать носом.

— Мне нужно ребенка уложить, — заикнулась я.

«Предводитель» почесал в затылке.

— Иди, — разрешил он. — Только смотри без глупостей.

Я взяла Лизоньку на руки и унесла в спальню. Господи, до спальни с уборкой я, конечно, не добралась. Ладно, теперь не до этого — живыми бы остаться!

Почему-то в тот момент я совершенно не волновалась за собственную жизнь. Меня волновали только дети. А я… Бог с ней, со мной!

Лизонька, спасибо ей огромное, уснула моментально. А я продолжала сидеть возле ее кроватки, мучимая противоречивыми чувствами: с одной стороны, мне до смерти не хотелось возвращаться в кухню и смотреть на эти рожи. А с другой, не хотелось оставлять Артура с ними наедине.

Все мои вздохи по поводу нежелания заниматься уборкой показались мне такими наивными… Да я была бы готова перелопатить весь дом, лишь бы эти негодяи отсюда ушли!

Кстати сказать, они тут же предоставили мне такую возможность. Убрать дом, я имею в виду.

— Чего это у тебя так грязно? — с ухмылкой спросил «предводитель», едва я вернулась в кухню.

— Понимаете, я вам говорила, мы только что приехали, — оправдываясь, залепетала я и злилась, что приходится оправдываться перед такими мерзавцами. — Я не успела убраться…

— Ну так уберись! — заявил он.

Я стояла на месте.

— Живо! — произнес он свое «волшебное слово», и я со всех ног кинулась к ведру с тряпкой.

Надо же, летая по домику, я и впрямь смогла закончить всю работу за двадцать минут. Это еще раз доказывает, что главное — стимул. А у меня стимул был очень даже хороший — ствол пистолета, постоянно следящий за мной.

Короче, через двадцать минут дача сияла чистотой. Даже Полине ничего не осталось. Взглянув на то, во что превратились тряпки, я с грустью усмехнулась про себя: теперь Полина ни за что не узнает в этих грязных обрывках своего любимого платья…

«Предводитель» проверил мою работу и остался доволен.

— Теперь спать! — скомандовал он. — Устал я здорово… Спать будем по очереди. Мы со Скворцом на диване, а ты, Рябой, — обратился он к тому «доброму», что посадил на колени Лизу, — будешь сторожить этих сук! Под утро я тебя сменю. И не вздумай заснуть — порешу!

Рябой кивнул головой и улыбнулся. Скворец и «предводитель» прошли в комнату и улеглись на диване. Буквально через пару минут раздался оглушительный храп в два голоса. Кошмар, да разве можно уснуть в таких условиях?

Артур сам пошел в спальню, разделся и лег. Даже не попросил полежать с ним и рассказать что-нибудь, как это часто бывало дома… Боже мой, дома! Как будто в другой жизни!

— Сядь, поешь, — предложил мне Рябой.

Я валилась с ног от усталости, даже есть мне не хотелось, но спорить я не стала. Села за стол и зачерпнула прямо из кастрюли большую ложку уже остывшей картошки. Бандиты тоже не утруждали себя накладыванием еды в тарелки, и я даже обрадовалась, что наутро мне меньше придется мыть посуды.

— У тебя двое детишек? — спросил вдруг Рябой.

Я не ожидала такого вопроса и только кивнула.

— И у меня двое, — с улыбкой отметил он.

— Правда? — Я подняла изумленные глаза. Почему-то мне никак не представлялось, что у таких людей могут быть дети. Хотя что в этом особенного?

— Ну да, — продолжал улыбаться он. — Тоже мальчишка и девчонка. Большие уже. Да, давненько я их не видал…

— Почему? — спросила я.

Рябой посмотрел на меня как на ненормальную.

— На курорте отдыхал, — усмехнулся он.

Ах да, конечно! Они же все наверняка судимые! И, наверное, сбежали из тюрьмы! Так, это очень хорошо. В том смысле, что их, конечно же, будут искать. А может быть, уже ищут? А значит, есть надежда, что вскоре здесь появятся милиционеры с автоматами, которые освободят меня!

Я даже повернулась к окошку, чтобы посмотреть, не пришли ли уже спасатели, но никого не было…

Рябой понял мой взгляд по-своему. Он тоже глянул в окно и сказал:

— Да, поздно уже. Давай-ка ты спать ложись. А то завтра Мутный тебя рано поднимет.

— Мутный — это?.. — Я покосилась на «предводителя».

— Ну да, — кивнул Рябой. — Он у нас мужик суровый. Так что ты ложись.

В его голосе я почувствовала даже какую-то заботу, что было почти невероятно. Значит, этот человек, проведший не один год на зоне, еще сохранил в себе человеческие чувства?