Марина Серова - Она ушла, не попрощавшись

Налюбовавшись печатями и подписями на документах, Ольшанский бросил листы на стол.

— Это ничего не меняет. Можете обыскивать меня, сколько вам влезет. Можете даже обыскать номер в гостинице, в котором я останавливался. Найти вам все равно ничего не удастся.

— Посмотрим, — протянул Мельников.

В дверь заглянул дежурный.

— Вы понятых просили? Они за дверью ждут.

— Пусть проходят. И вот еще что, будьте добры, принесите багаж гражданина Ольшанского, — попросил Мельников.

— Будет сделано, — отрапортовал дежурный.

— Присядь, протокол писать будешь, — шепнул дежурному Мельников.

В комнату вошли две женщины. Обе в синих халатах с логотипом Российских железных дорог. Мельников объяснил им смысл процедуры, которую предстояло провести. Женщины понимающе покивали и встали у стеночки. Дежурный внес в комнату чемодан и спортивную сумку.

Мельников приступил к процедуре осмотра.

— Скажите, гражданин Ольшанский, это ваши вещи?

— Нет, не мои! У меня с собой не было багажа.

— Так и запишем. Подозреваемый в дорожном чемодане и спортивной сумке признать свой багаж отказался. Идем дальше.

Из-за протокола процедура обыска затянулась. Мельников осмотрел сумку, тщательно перетрясая каждую вещь. Прощупал все швы. Ничего не обнаружив, перешел к чемодану. Опять начал перетрясать вещи, прощупывать швы, простукивать дно и бока чемодана. Драгоценностей в чемодане не было. Тогда Мельников приступил к личному досмотру. Похлопал по карманам, пробежался руками по штанинам. Потребовал снять туфли и проверил каблуки. Ничего. Довольный Ольшанский ухмылялся все шире и шире. Женщины, приглашенные в качестве понятых, заскучав, глазели по сторонам. Лицо Мельникова выдавало недоумение. Как же так? Вроде все просчитали, все предусмотрели, а оказалось, что драгоценностей при задержанном нет.

Мне тоже было не по себе. Вон какую кашу заварила, и все напрасно! Как теперь вину Ольшанского доказывать? Да и задержать его мы не сможем. Основания какие? Правда, есть санкция, но каким путем Мельников ее получил? Неизвестно. Не желая признавать поражение, Андрюха принялся осматривать вещи по второму кругу.

— Все, начальник, отпускай меня. Сам видишь, ничего у тебя на меня нет. Давай, заканчивай балаган. Разойдемся полюбовно. Я даже жалобу на тебя катать не стану, — предложил Ольшанский.

Нет, не может быть, чтобы я ошибалась. Драгоценности у Влада, им больше просто негде быть! Я потянула к себе чемодан. Он был новенький, добротный. Кожаный, с выдвижной ручкой и широкой металлической вставкой на крышке. Я пощупала дно, провела руками по обивке. Взяла за ручку и встряхнула. В глубине чемодана что-то глухо звякнуло.

— Эй, а ты куда лезешь? Гражданин начальник, кто из вас обыск производит? Ты или баба твоя? — возмутился Ольшанский.

Я заметила, как забегали его глаза. Ага, значит, я все же права! Не обращая внимания на его возмущение, я снова придвинула к себе чемодан и принялась изучать его более тщательно. Потом потребовала, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Дайте нож!

Дежурный вопросительно взглянул на Мельникова. Тот утвердительно кивнул. Дежурный поспешно вышел и через минуту вернулся, неся перочинный нож. Я вытащила лезвие и осторожно поддела металлическую вставку. Под ней оказалось небольшое углубление. Мучиться, откручивая пластину, я не стала. Просто вырезала ее из кожи. Взглядам всех присутствующих открылась впечатляющая картина. К внутренней стороне пластины обычным монтажным скотчем был приклеен черный замшевый мешочек. Я оторвала скотч и высыпала содержимое мешочка на стол. Сомнений не было, на столе лежали драгоценности Элеоноры.

— Это не мое! Я не признавал этого проклятого чемодана. У меня не было багажа! — начал выкрикивать Ольшанский.

Но его уже никто не слушал. Задержанного увели. Я взяла Мельникова под локоть и вывела в коридор.

— Да, Мельников, поразил ты меня. Не думала, что ты такой расторопный. Скажи на милость, как тебе удалось убедить Элеонору написать заявление, и когда ты успел получить санкцию на задержание? — задала я вопрос, который не давал мне покоя.

Приятель отвел глаза в сторону и пробурчал что-то невнятное.

— Чего ты мямлишь? Говори, когда ты все успел?

— Понимаешь, Тань, времени-то было совсем мало, а я предполагал, что бумаги понадобятся. Вот и пришлось выкручиваться, — Мельников вздохнул и торопливо добавил: — Но я все исправлю.

— Чего исправишь?

У меня появились смутные подозрения насчет законности действий Андрюхи, и я прошептала: