Вадим Россик: Нотариус из Квакенбурга

Громкий звук ворвался в мой сон. Я открыл глаза и удивился перемене произошедшей с моей комнатой. Вчера вечером она показалась мне мрачным тесным ящиком с затаившимися в углах зловещими тенями. А сейчас было раннее утро. На стенах, обитых деревянными панелями, играли солнечные зайчики. Свет, бивший в высокое узкое окно, ярко освещал все помещение не оставляя больше места для тайн и кошмаров.

За окном снова раздался глуховатый звук рога. Затем он прозвучал в третий раз и умолк. Я потянулся, зевнул и посмотрел на часы. Шесть. Я чувствовал, что хорошо выспался. Вчерашняя усталость исчезла. Ее сменила легкость тела и бодрость духа. Ну что же – пора вставать! Одевшись, я прошел в туалетную комнату, где нашел мыло, теплую воду и свежее полотенце. С удовольствием умывшись, я тщательно причесался и вышел в коридор.

Спустившись в гостиную, я увидел дворецкого с гордо закрученными усами, который торжественно нес большой рог, отделанный серебром. Заметив меня, дворецкий остановился и, почтительно поклонившись, сказал:

– Доброе утро, доминус. Завтрак будет подан через час в столовой.

– Что означает этот утренний концерт? – спросил я, кивая на рог.

– О, это древняя традиция. С незапамятных времен в замке три раза в день звучит этот сигнал. В шесть часов утра – три раза, в двенадцать дня – два раза и в шесть вечера – один раз. Раньше у нас был специальный сигнальщик, но пару лет назад он простудился и уже не мог исполнять свои обязанности. Вместо него его сиятельство поручил трубить в рог мне. С тех пор трижды в день я вынимаю этот старинный инструмент из специального шкафа в оружейной комнате и играю побудку, полдень и отбой.

– Как видно Мартин, вам нравится это занятие, – заметил я, улыбнувшись.

– Да, доминус. Я всегда любил музыку, – серьезно ответил дворецкий и, снова поклонившись, вышел из гостиной.

Расставшись с Мартином, я отправился к своему патрону, чтобы пожелать ему доброго утра и узнать, не нужен ли я ему. Между прочим, нотариус не любил вставать рано, поэтому встретил меня в довольно скверном настроении. Старик сидел посреди огромной кровати и недовольно морщил свой длинный нос.

– Здравствуйте, Мельхиор. Как видно и вас разбудил этот ужасный шум?

– Это не шум, а древняя традиция, – важно ответил я, подражая дворецкому. – По этому сигналу гведские рыцари в старину выходили на битву.

– По этому сигналу они, скорее всего, выходили на завтрак, обед и ужин, – ворчливо перебил меня нотариус. – Я совсем позабыл об этом обычае, а то бы чем-нибудь заранее заткнул уши. Так что там у нас насчет завтрака?

– Дворецкий сообщил мне, что завтрак будет подан через час.

Старик любил поесть, поэтому дважды приглашать его не пришлось. Он вскочил и быстро стал одеваться. Ровно через час мы входили в широкие резные двери столовой залы замка Три Башни.

В столовой сидел мужчина лет сорока, задумчиво глядя на огонь в камине. Видно было, что в молодости он был замечательно красив – высокий, стройный блондин, с чеканным профилем. Однако мешки под глазами, морщины, припухлости и прожилки говорили о бурно прожитых годах и наводили на мысль о пристрастии к алкоголю. Увидев нас, мужчина привстал со своего места и вежливо кивнул. Мы с нотариусом ответили ему тем же, после чего Мартиниус представил нас друг другу.

– Месьер граф Себастьян Бертрам Де-Бург. Мой помощник Мельхиор Ян Лукас.

Граф еще раз мне кивнул и после того как мы заняли указанные нам слугой места за столом, обратился к нотариусу:

– Давно вы не были в наших краях, месьер Мартиниус. Что же привело вас в нашу глушь?

– Меня попросил приехать ваш отец – граф Бертрам, – ответил мой хозяин и, чтобы избежать дальнейших вопросов, ловко сменил тему:

– Как поживает ваша супруга?

Граф усмехнулся.

– Не знаю, как она поживает, но выглядит всегда великолепно. Впрочем вы можете в этом убедиться. Вот и она.

Мы встали, приветствуя входящих в столовую двух женщин. Впереди шла высокая золотоволосая дама в черном шелковом платье, украшенным брошью-камеей. На ее шее бросался в глаза крупный золотой медальон. Судя по всему, это и была Патриция Де-Бург. Отстав на шаг, за ней следовала молодая брюнетка в светлом легком платье, тащившая за собой упирающегося и хнычущего ребенка. Он сразу привлек к себе мое внимание. С первого взгляда было ясно, что мальчик – инвалид. Несоразмерно большая голова на тщедушном тельце, искривленные какой-то болезнью руки и ноги. Лицо ребенка было нездорового молочного цвета, белизну которого подчеркивал темно-синий костюмчик. В уголках капризного рта пузырилась слюна. Мальчик произвел на меня отталкивающее впечатление, но я тут же устыдился своих мыслей. Ведь несчастный ребенок не был виноват в своей болезни.