Анна Ольховская - Грустное танго Арлекина

Яна старалась выговаривать строго и укоризненно, но радость и облегчение спрятать не удавалось, поэтому раскаяния в темно-карих глазах Бусинки не было.

А вот возбуждение, непонятное какое-то возбуждение было.

Именно оно, вероятно, и подтолкнуло собаку с размаху врезаться Яне в ногу, заставив ее подпрыгнуть.

А как тут не подпрыгнешь, если неожиданно, почти беззвучно в тебя что-то врезается?! Ничего подобного Бусинка раньше себе не позволяла: она каждое свое телодвижение сопровождала если не лаем, то уж ворчанием, поскуливанием, повизгиванием – обязательно.

Вот как сейчас, к примеру. Переминается с лапы на лапу, возбужденно смотрит на Яну и повизгивает от нетерпения.

– Теперь ты, значит, решила поболтать, да? – проворчала девушка, наклоняясь, чтобы прицепить карабин поводка к ошейнику. – А что тебе мешало… Упс, а это что?

Бусинка радостно гавкнула и ткнула в это носом, как бы говоря: «Наконец-то! Сообразила! Как, по-твоему, я могла лаять, если несла тебе это? Я молодец, правда? Угощайся!»

– Ты моя хорошая! – рассмеялась Яна, поднимая с усыпанной хвоей земли чупа-чупс. – Нашла конфетку и принесла поделиться? А вот интересно, если бы конфетка не была завернута в бумажку, тогда тоже принесла бы или слопала прямо там, где нашла?

«Обидно слышать ваши речи!»

– Ладно, не обижайся. Сейчас разверну и поделим по-братски – тебе конфетку, мне бумажку. Фу, в чем это она?

Яна снова уронила чупа-чупс, поднесла испачканные чем-то красным пальцы к лицу и сдавленно охнула:

– Ч-черт, да это же кровь! Бусинка, ты где это нашла? – Слизняк опять заелозил вдоль позвоночника, показалось, что в спину кто-то смотрит. Яна даже оглянулась украдкой – никого. Но гулять расхотелось, совершенно. – Знаешь, идем-ка отсюда, а?

Девушка снова наклонилась, чтобы все-таки пристегнуть поводок – в прошлый раз ее отвлекла конфета, – но псинка внезапно вывернулась и скрылась в кустах.

– Бусина, дрянь такая, ты что творишь?!

От злости страх куда-то улетучился, и Яна, уже не разбирая дороги, рванула вслед за неугомонной толстухой.

И буквально через три минуты выбежала к одному из самых заметных аттракционов парка – колесу обозрения. Прямо к нему, вернее, к одной из кабинок, и мчалась сейчас Бусинка, смешно подкидывая на бегу коротенькие лапки.

– В прятки все-таки решила поиграть, да? – усмехнулась Яна, переходя с бега на спокойный шаг. – А я тебя ви-и-ижу!

Собачка тем временем добежала до кабинки, запрыгнула в нее и через секунду появилась снова.

И снова в пасти что-то было. Что-то побольше конфеты. Пластиковый стаканчик, что ли?

Яна укоризненно покачала головой:

– Побирушка, ты зачем мусор собираешь? Тебя что, дома не кормят, что ты чужие объедки выискиваешь?

Бусинка подбежала, села на толстую попку и радостно замела по асфальту хвостом, явно предлагая Яне свою новую находку.

Стаканчик с остатками мороженого.

И только здесь, на свету, Яна рассмотрела, что комбинезон собачонки, веселенький голубой комбинезончик, сильно испачкан.

Неприятно испачкан. Жутковато. Весь в каких-то бурых пятнах…

Яна, словно загипнотизированная, подошла к кабинке аттракциона и отшатнулась, закрыв ладошками рвущийся наружу крик.

– Может, все-таки укольчик? – Пожилая, уставшая женщина-врач «Скорой» сочувственно смотрела на Яну. – Ведь такой стресс!

– Нет, спасибо. – Девушка отрицательно помотала головой и слабо улыбнулась. – Мне бы домой поскорее…

– Ну, это не от меня зависит, – врач кивнула в сторону возившейся вокруг тела опергруппы, – от них.

– Но я ведь все уже рассказала! Да и нечего рассказывать особо – пришла и нашла…

Яну снова затрясло, она обняла себя за плечи руками и пошатнулась. Врач подхватила девушку под руку и почти насильно повела к машине «Скорой»:

– Так, милая моя, теперь без разговоров! А то сейчас в обморок хлопнешься, придется тебя в больницу везти.

– Мне нельзя в больницу! – испуганно вскрикнула Яна. – У меня Бусинка!

Услышав свое имя, притихшая было собачонка жалобно тявкнула и подбежала к Яне. В глазах псинки плескалось недоумение: а почему мы тут торчим? Почему не идем домой? Я устала, я хочу есть!

– Бедная собачка, – водитель «Скорой», парень лет двадцати семи, присел на корточки и погладил толстушку по голове, – перепугалась, наверное. Разве можно такой молодой и симпатичной, – водитель многозначительно посмотрел на Яну, – девушке одной по парку гулять? И куда ваш муж смотрит?