Олег Северюхин - Учитель

Надежда погасила лампу и пошла к выходу и тут я ее окликнул:

– Подойди ко мне.

Она подошла. Я взял ее за руку и потянул к себе. Безропотно она легла рядом со мной и отдала всю нерастраченную годами нежность и ласку. В пять утра она уже будила меня завтракать - бричка до города уже была наготове.

Уезжая, я обернулся и увидел Надежду, стоящую на крыльце сельсовета. Она мне посылала надежду на лучшее будущее.

Возница заложил слеги изгороди на околице и мы потихоньку поехали в город.

В губкоме остались довольны результатами моей агитационной поездки по волостям. Подождите, - сказали мне, - мы вас заберем к себе, умные люди нам нужны. Но время шло, а я продолжал работать в наробразе, курируя вопросы преподавания истории в уездных школах. Я категорически отказался вести прием желающих обратиться ко мне с просьбами, поэтому люди подкарауливали меня в самых неожиданных меня местах.

Конечно, мне было приятно увидеть счастливую мать с прозревшим, услышавшим мир и говорящим сыном. Парень усиленно занимался с учителями и чувствовалось, что его будут знать не только в его деревне.

Что можно было сделать со страждущими? Никто не сможет сделать всех здоровыми, счастливыми и богатыми. Людей увечных я, как мог, ободрял, клал руку на плечо, говорил какие-то добрые слова. Людям с неразделенной любовью советовал найти новую, видно Богу так угодно, чтобы он не был с той, кто не питает к нему чувств любви.

Мой авторитет рос день ото дня. Даже высокопоставленные чиновники губернского масштаба, я уже не говорю о районном начальстве, стремились договориться о встрече. Помог я только дочери одного чиновника. Она была без ума влюблена в американского киноактера Берта Ланкастера и дело сводилось к тому, что пройдет еще немного времени и девочка просто-напросто сойдет с ума. Ничто не помогало. Психоз. Только внушение может помочь. Но я не гипнотизер. Я погладил девочку по голове, напевая про себя «баю баюшки баю», и она вдруг начала валиться со стула. Я еле успел ее подхватить и положить на диван. Родителей я попросил выйти из комнаты. Девочка спала. Поглаживая ее по голове, я стал говорить про себя, что Ланкастер - старый козел, а ее ждет прекрасный принц на белом коне, который служит в пограничных войсках командиром, где он охраняет границу. Через несколько лет они встретятся и она выйдет за него замуж. У них будут двое детей, мальчик и девочка, мальчик будет похож на нее, а девочка на отца. После этого я ушел. Ее отец потом приходил ко мне поблагодарить за исцеление дочери.

Неоднократно ко мне приходили люди достаточно известные и просили рассказать, что нас ожидает в ближайшее десятилетие. А что нас ожидает в ближайшее десятилетие? Я же не астролог и не прорицатель. Если бы я знал, что будет, то, вероятно, не сидел бы на одном месте, а был бы всегда в гуще событий для своей же пользы. Но я работаю чиновником средней руки в наробразе. Хотя иногда в моменты, когда я еще не заснул, но уже начинаю засыпать, мне видятся картины из жизни, которой еще не было. Вот это, наверное, и есть будущее. Правда, оно какое-то серое. Туманный день. Похороны какого-то партийного деятеля. У гроба тов. Ст. Карлик с мотками колючей проволоки. Люди, которые этой проволокой отгораживают свои бараки от внешнего мира. Летят и падают огромные самолеты. Огромные железные машины рушат дома. Неужели эти кошмары и есть наше будущее?

Неблагодарное дело предсказывать кому-то будущее. Вестника либо награждают, либо казнят. А происходящие события не разбирают, кто будет вестником. Стоит только появиться человеку с прорицательскими способностями, как он становится опасностью для государства и его либо убивают, либо изолируют от общества. Быть таким человеком мне не хотелось.

Правда, меня никогда не покидало предчувствие, что мои бывшие коллеги не выпускают меня из своего поля зрения. Бывших чекистов не бывает. Поэтому я был осторожен и не заводил себе семьи, чтобы не стать уязвимым для своих бывших коллег. А вообще-то, что можно взять с обыкновенного учителя истории? Если поразмыслить, то учитель истории это заглавный элемент, который может формировать мировоззрение юных граждан России и потом эти граждане придут к управлению страной, помня, что им говорил школьный учитель.

Я чувствовал, что бесцельное сидение на одном месте становится опасным, но не мог ничего сделать самостоятельно, чтобы мне не пришлось отвечать на вопросы, в чем заключаются причина моих инициативных действий. Я не мог написать заявление с просьбой о переводе на работу в губернский аппарат - это было бы воспринято как партийная нескромность и карьеризм. Уехать самостоятельно - значит не подчиниться партийной дисциплине путем неисполнения партийного поручения по работе в уездном отделе образования. Придется сидеть и ждать, когда обо мне вспомнят, и плыть по течению волн времени и обстоятельств.