Мария Спасская - Безумный поклонник Бодлера

В Лионе все было скучно и уныло. Шарль одиноко бродил по грязным улочкам, всматриваясь в хмурые лица прохожих, тосковал по дому и мечтал о триумфе, который прославит его и заставит родителей понять свою ошибку. Он не такой, как другие дети. Его нельзя выгонять из дома и перепоручать заботам равнодушных учителей. Кроме окриков и нравоучений, Шарль от них ничего не слышит. Ни похвалы, ни слов поддержки. Нет, совсем не так рисовалась ему эта поездка. Вместе с нарастающей депрессией постепенно улетучивалась первоначальная решимость стать лучшим в классе, уступая место нежеланию открывать учебники. Благодаря природным способностям Шарль некоторое время еще числился в хороших учениках, не скатываясь на совсем уж плохие оценки. Но дела шли все хуже и хуже. В классе Шарль держался особняком, демонстративно сторонясь одноклассников, этих грубых деревенщин, как он их называл. На переменах в коридорах слышалась шумная возня школяров, перекрикиваемая пронзительным детским голоском, декламировавшем строфы из Ламартина:

Соученики считали Шарля парнишкой со странностями и показывали на него пальцем. Наивные, они полагали, что, читая стихи, Бодлер хочет покрасоваться перед ними. Какое чудовищное самомнение! Меньше всего Шарль думал об окружающих, прежде всего доставляя удовольствие чтением любимых строк самому себе. А до других ему не было и дела. Единственные люди, мнением которых Шарль дорожил, были по-прежнему мама и отчим. Как же он хотел быть первым, чтобы их порадовать! Он так и видел, как к высокой трибуне, где стоит директор коллежа, поднимаются лучшие ученики. Эти баловни судьбы выходят один за другим, и каждому директор жмет руку и вручает почетную грамоту. И он, Шарль Бодлер, в первых рядах награждаемых. Каролина и Опик, сидя в зале, утирают стекающие по щекам слезы счастья. Пропуская мимо ушей все, что говорят на уроках учителя, день за днем Шарль предавался фантазиям о будущем триумфе, медленно, но верно приближая свой провал.

Тьму прорезал тонкий звон, похожий на комариный писк. Звук то нарастал, то удалялся, словно испытывая мои нервы. Я открыла глаза. Лампа дневного света, мигая в предсмертных конвульсиях, затянула свою прощальную песню. Окинув взглядом помещение, я пришла к выводу, что нахожусь в гостиничном номере. Чистенько, но бедненько. Китайская плазма с чересчур ярким экраном, на котором беззвучно мелькали герои рекламы. Не первой свежести дешевая мебель. Закрывающая окно ситцевая занавеска в мелкий цветочек. Потертый линолеум. Пятью звездами и не пахнет. Интересно, как я здесь оказалась? Я точно помнила, как прилетела в Москву. Как меня встречал Артурчик. Мы с ним поцапались, а дальше – провал. Я свесила ноги и, не нащупав тапок, прямо в чулках зашлепала по полу в сторону приоткрытой двери. Так и есть, санузел. Унитаз и умывальник. И больше ничего. Ни душа, ни ванны. А жаль. Я бы много сейчас дала, чтобы принять ванну. Открыв кран, я набрала в ладони воды и с наслаждением погрузила лицо в ледяную влагу. Стало немного легче. Взбодрившись, вытерлась жестким казенным полотенцем и направилась к входной двери. Увидела свои туфли, валяющиеся в углу, и тут же сунула в них ноги. Потянула за ручку, пытаясь выйти. Дверь не поддалась. Я налегла на нее плечом, полагая, что открываю не в ту сторону. Снова безрезультатно. Понятно. Дверь заперта. Тогда я устремилась к окну и отдернула занавеску. И тут меня снова ждал неприятный сюрприз. Окна как такового не было. Вернее, оно когда-то было, но его заложили кирпичом. Я обследовала кладку и пришла к выводу, что пытаться раскачать кирпичи бесполезно. Тогда я снова вернулась к двери и стала ее тщательно осматривать. Маленькое окошко в самом низу сразу же привлекло мое внимание. Оно было железное и открывалось наружу. Откинув дверку, я с трудом просунула голову в образовавшееся отверстие и увидела длинный коридор. На сером бетонном полу белели плевки алебастра, и это наводило на мысли о заброшенной стройке. Глухая стена напротив краснела старым кирпичом. Насколько я могла видеть, коридор тянулся на десятки метров. Под потолком покачивалась тусклая лампочка, освещая череду дверей и маленькую фигурку, сидящую на стуле в середине коридора.