Маргарет Сент-Клер - Художества тетушки Мюриел

За поздним обедом я заметил, что тетя Мюриел была мрачнее тучи.

— Работа не клеится? — участливо осведомился я.

— Не клеится, Чарлз. Этот Тедди…

— Не хочет спать?

— Спать-то он спит, да только все время ворочается, чешется и все такое. Совершенно невозможно рисовать.

— Жаль. Придется вам, видно, искать другую модель.

Несколько мгновений тетя молчала. Я заметил в ее глазах слезы.

— Да, — сказала она наконец. — А Тедди надо наградить. Пойду-ка я сегодня в город и куплю ему какой-нибудь подарок.

Даже сейчас, когда ее работа испорчена, тетка совсем не сердилась на собаку. «Да она у меня просто чудо», — решил я.

Перед ужином она зашла ко мне в комнату и показала подарки для Тедди — ярко-красный ошейник с бубенчиком, резиновую кость и коробку сладостей под названием «Собачья радость», которые представляли собой кусочки подслащенного мяса для домашних животных.

На моих глазах она надела на Тедди ошейник и скормила ему пару кусков «собачьей радости». Пес с тихим рычанием слопал их и, казалось, остался доволен.

Было уже темно, когда я вернулся с прогулки. В комнатах горел свет и царил переполох. Тетя Мюриел билась в припадке, а Эмми тыкала ей в нос вату, пропитанную нашатырем.

— О, Чарлз! — возопила тетка, увидев меня. — Наш Тедди! Наш бедный Тедди издох!

В глубине души я уже был к этому готов, но все-таки подскочил на месте.

— Как это произошло?

— Часа три назад я выпустила его побегать. Он долго не возвращался, и наконец я пошла искать. Он лежал под рододендронами. Мертвый. Я вызвала доктора, но было уже поздно. Должно быть, нашего песика отравили, — тут тетушка расплакалась пуще прежнего. — Доктор Джонс такой милый. Он унес маленького Тедди в сумке. У доктора есть знакомый мастер, который сделает мне чучело нашего песика…

Чучело? Я почувствовал, как по лопаткам потек пот. Машинально вытащив из кармана платок, я протянул его рыдающей тетке.

— И все-таки мне приятно, — сказала она, сморкаясь, — что в последний день земной жизни у Тедди было столько радостей…

Сон не принес мне отдыха, и наутро я впал в хандру. Тетя Мюриел вошла, когда я уже заканчивал завтрак. Глаза у нее покраснели. Пожелав ей доброго утра, я встал и вышел в сад. День был сырой и душный, и мне ничего не хотелось делать. Я направился в кладовку с химикатами, чтобы взять там замазку и подлечить пораненные деревья. Когда я тянулся за банкой, что-то незнакомо блеснуло в углу. Это оказалась жестянка с арсенатом свинца. На ярлыке красовались обычные в таких случаях кости и череп. Я открыл банку. В ней недоставало примерно четверти дюйма содержимого. Возможно, жестянка и раньше стояла тут, в кладовке, ко я в этом очень здорово сомневаюсь.

Не помню, чем я занимался остаток дня. Должно быть, возился в саду. Тетушка однажды кликнула меня в окно обедать, но я ответил, что не голоден.

Пока она рисовала сделанное мастером чучело Тедди, я начал заново крыть дом и покончил с этим, когда лето уже было в самом разгаре. Потом приступил к постройке сарая для семян. С Вирджинией мы теперь встречались каждый вечер.

Однажды в конце августа тетушка достала пачку рисунков Тедди, и мы начали их смотреть.

— Я, наверное, сделаю еще несколько штук, — сказала она, — а потом придется искать новую модель.

— Да, — ответил я. Мне было как-то не по себе от этой темы, но я решил не подавать виду.

— Чарлз, — проговорила тетя через минуту. — Ты принес мне, одинокой старой женщине, немало радостных минут. Скажи, эта Вирджиния, с которой ты так часто встречаешься, она что, тебе нравится?

— Э… ну, в общем, да.

— Вот я и подумала… Что ты скажешь, если я ссужу тебя деньгами, и ты откроешь маленький питомник для саженцев тут, в Дауни? У тебя ведь в этом деле талант. Конечно, я буду по тебе скучать, но если уж ты так хочешь… Думаю, с Вирджинией ты будешь счастлив.

Милая старушка! Я вскочил и заключил ее в объятия. Господи, подарить мне собственное дело и Вирджинию в жены. Да она добрее крестной матери.

Мы засиделись допоздна, обсуждая планы на будущее, и мне было приятно видеть, что тетушка живо интересуется даже такими мелочами, как семена, саженцы и реклама моего питомника.

Когда я забрался в свою комнату, настроение у меня было приподнятое, и я насвистывал, раздеваясь и укладываясь в постель. Но, несмотря на все свои великие планы, уснул я, едва коснувшись головой подушки.

Проснулся я около трех часов утра от странного чувства. Казалось, то, о чем я заставлял себя не думать, стало вдруг неотвратимой реальностью. Дрожа, я сел на край кровати.