Александр Овчаренко - Последний козырь Президента

– Ты хочешь сказать, что был готов идти на смерть?

– Своим поцелуем я показал солдатам, что я ученик Его и что разделяю с Ним участь Его. Я был счастлив жить и умереть рядом с Учителем. Остальные в тот скорбный миг отреклись от Него. Я видел их лица! На них был страх и желание выжить любой ценой.

Я не виню их: они просто люди, а смертным свойственна жажда жизни. Молва приписала им то, чего не было: попытку защитить Христа, и что Учитель якобы сам запретил им препятствовать солдатам, дабы не проливать невинную кровь.

– А разве было не так? – спросил я визитёра, пристально глядя ему в зрачки и выговаривая каждое слово.

– Почти! – усмехнулся гость. – Почти так, как сказано в Библии. Иисус запретил препятствовать солдатам, дабы оправдать учеников в их собственных глазах, потому что защищать Его было некому. Он видел страх на их посеревших лицах, и всё понял! Понял и простил! А после того, как страх прошёл, они возненавидели меня.

– За что?

– Я один поцеловал Христа, я один не отрёкся от Него в трудный час и остался рядом с Ним. Остальные ученики предали Его. Я единственный был свидетелем их слабости, их позора. Между нами больше не было братской любви. Каждое моё появление было для них как напоминание о малодушии, и они возненавидели меня за свой страх и своё предательство. Я не виню их: они были просто людьми, а людям свойственно за свои ошибки винить кого угодно, но только не себя.

Какое-то время мы сидели молча: я глядел на него, а он, опустив веки, словно прислушивался к своим ощущениям.

– Но были ещё и деньги, печально знаменитые тридцать сребреников! – нарушил я молчание. – Или ты будешь отрицать, что взял эти деньги?

– Не буду! – встрепенулся он. – После смерти Христа я остался единственным свидетелем их позора, поэтому они предложили мне сделку.

– И ты согласился на…

– На вечный позор и страдания, – перебил он меня. – Согласился! Я слишком любил Учителя. Никто не должен был знать, что апостолы предали Учителя. Я не виню их. Это была минутная слабость, но она была! Это печальное событие могло бросить тень недоверия на Его ученье, а этого я допустить не мог. Иначе всё зря! Не для того Христос взошёл на Голгофу и принял мученическую смерть!

Он снова замолчал, потом вдруг вздрогнул, провёл ладонями по лицу, и, стараясь не показывать боль, которую причиняли воспоминания, продолжил исповедь:

– Гонец нашёл меня в Гефсиманском саду, на том же месте, где я последний раз видел Учителя.

Я стоял на коленях и молился. Слёзы текли по моему лицу, но я не замечал этого. Я чувствовал, что над Учителем нависла смертельная опасность, но не знал, как ему помочь.

Запрокинув к небу лицо, я молил Всевышнего дать хоть какой-нибудь знак, и в этот момент я увидел гонца. Он принёс кошель с серебром и молча протянул мне. Я не знаю, сколько там было монет, деньги не были мне нужны, я не развязывал кошель. Но то были не просто деньги, то был знак!

Я вновь воздел руки к небу и, плача от нечаянного счастья, возблагодарил Создателя.

Гонец стоял рядом и молча взирал на меня.

Утерев слёзы, я протянул руку, но гонец усмехнулся и бросил деньги мне под ноги. Я знал, что ждёт меня, если возьму деньги, но всё же поднял кошель и даже поблагодарил кивком головы за мои предстоящие позор и мученья.

Взяв деньги, я подавал бывшим собратьям по вере знак, что согласен взять чужой грех на себя. С этого момента я был навеки проклят, а белые одежды учеников Его навеки остались чисты!

Я поднял лежавшие на земле деньги, а после того, как гонец ушёл, соорудил из верёвочного пояса петлю. Вот из этого, – и он снова тронул длинными пальцами опоясывающую его верёвку. – Теперь она всегда со мной. Таково условие контракта.

Он легко поднялся из кресла, и в этот миг позади него открылся портал.

– Я ухожу. Время на исходе.

– Погоди! – крикнул я и протянул руку, словно пытался удержать. – Ты не сказал того, во имя чего тебя послала ко мне Вечность!

– Я не знаю, какие слова главные! – прокричал он, стоя на пороге портала, и северный ветер неведомого мира трепал полы его рубища. – Может быть, слова о Любви и Смерти. Эти два понятия так велики, а у меня простое человеческое сердце, которое не смогло их вместить. Поэтому я умер.

– Что дала тебе Любовь, кроме страданий и боли? Ты даже не можешь обрести вечный покой!

– Ты не понял! – прокричал он, и очертания его фигуры стали расплывчатыми. – Мне дали шанс расставить всё по местам после смерти! Это ли не удача? И я сделаю это, пусть даже понадобится не одна тысяча лет.