Александр Овчаренко - Последний козырь Президента

Через день ранним утром к ней в особнячок заглянула милая, но скромно одетая женщина в больших роговых очках и потёртым портфелем в руках.

– Меня прислали, чтобы помочь подготовить пакет документов для регистрации вашего политического движения, – пояснила она.

– Кто прислал? – не скрывая раздражения, спросила Эссенция, для которой ранний подъём приравнивался к иезуитской пытке бессонницей.

– Госпожа Гварнери. Можно войти?

Эссенция посторонилась и пропустила гостью.

– Меня зовут Тамара, – пояснила женщина. – Я юрист, оказываю услуги по регистрации фирм, предприятий, последнее время специализируюсь на регистрации политических партий и движений. Вы ведь хотите зарегистрировать своё политическое движение «Радуга»?

– Политическое движение «Радуга»? – с удивлением переспросила хозяйка «розового» особнячка.

– Да, «Радуга». Госпожа Гварнери сказала, что именно под таким названием Вы хотите зарегистрировать политическое движение лиц нетрадиционной сексуальной ориентации.

Дальнейшая беседа протекала по заранее подготовленному юристом руслу: она предлагала готовое решение, а Эссенция согласно кивала и ставила под документом свою подпись.

– Скажите, Тамара, сколько я Вам должна за ваши услуги? – спросила она юриста, когда работа была закончена.

– Всё уже оплачено, – улыбнулась юрист.

– Если не секрет, кем именно? Гварнери?

– Этого я не знаю. После того, как мы с госпожой Гварнери достигли предварительной договорённости, на мой банковский счёт поступила ранее оговорённая сумма.

– А при разговоре об оплате ваших услуг Гварнери не упоминала о господине «Т»?

– Нет, не упоминала.

– И это имя Вам незнакомо?

– Имя? Ну, какое же это имя! Однако ничего подобного мой наниматель мне не говорила.

«Ты даже если бы что-то и знала, всё равно бы ничего не сказала! – думала Эссенция, глядя вслед уходящей гостье. – Чувствуется профессиональная хватка!»

После того, как «Радуга» обрела законное право находиться с остальными партиями на одном политическом поле, госпожа Гварнери стала звонить в «розовый» особнячок гораздо чаще, и в коротком деловом разговоре мягко, но конкретно указывала, что и когда надо сделать.

– Господин «Т» был бы очень доволен, если бы в пятницу Вы и ваши люди вместе с членами организации «Зелёный лист» вышли на митинг, – говорила она, и в её голосе веяло мёдом и патокой.

– Зачем? – удивлялась фон Люфт. – Что у нас с экологами общего?

– У вас с экологами общий враг: государство, – убрав медовые нотки, поясняла Гварнери. – Да и заявить о своём движении лишний раз не помешает. Скандал и прессу я обеспечу.

Последняя фраза изобиловала металлическими нотками и напоминала звучание натянутой струны.

Эссенция вынуждена была терпеть и подчиняться, но чем дольше она работала с Гварнери, тем больше раздражения накапливалось в её своенравной душе. К моменту встречи со мной «точка кипения» была пройдена, и Эссенция на последнем митинге кинулась с полицейскими в драку, а потом, повернувшись к ним спиной, прилюдно задрала юбку.

– Зря я, конечно, это сделала, – призналась она при следующей встрече, когда я вернул ей дневник. – Только я собой в тот момент совсем не владела. Во мне за последние полгода столько отрицательных эмоций накопилось, что у меня реально «крыша поехала».

– Понимаю Вас, – проникновенно произнёс я. – У меня год назад на службе тоже что-то похожее было, – признался я, припомнив свой «хохотунчик». – А как к вашей выходке отнёсся господин «Т»?

– Гварнери говорит, что мой таинственный друг остался довольным, и сказал, что моя выходка как нельзя лучше характеризует текущий политический момент.

– Ну, это он явно сгустил краски.

– Как знать. По мне, так мы давно все в заднице. Простите!

С Эссенцией мы расстались на дружеской нотке. И если бы не моя принадлежность к мужскому полу, возможно, мы бы с ней стали друзьями, точнее, подругами. Когда я услышал информацию о господине «Т», я был готов расцеловать её в уста, но во время остановился, иначе мои действия были бы расценены как провокация.

Я, конечно, поспешил доложить об этой новости своему начальнику, генерал-лейтенанту Баринову, однако Владимир Афанасьевич, как обычно, моей радости не разделял.

– Господин «Т»? – ехидно переспросил он. – Уж не намекаете ли Вы, полковник, что этот самый «Т» и есть Таненбаум?

– Теоритически это возможно, – уклонился я от прямого ответа. – Посудите сами: если политик чист, какой смысл ему скрываться за странной литерой?