Джулия Кеннер: Парадокс Prada

Но больше всего я боялась, что, попав на их страницы, снова открыла дверь — и привлекла к себе внимание.

Мне страшно, что все начнется сначала.

Деви Тейлор.

Она окружала его, наполняла все его существо. Ее энергия смешивалась с его энергией, и они превращались в единое целое.

Он не понимал, как она может не чувствовать этого. Как может жить без него. Более того, почему хочет такой жизни.

Пять лет назад он дал ей шанс. Но бросилась ли она в его объятия, как ей следовало? Открылась ли ему? Позвала ли и приняла его?

Нет. Даже сейчас боль от ее отказа причиняла ему невыносимые страдания.

Она была слепа. Больна. Осознание того, что она не понимает, как тесно они связаны, почти уничтожило его.

Как может она быть такой далекой? Как может настолько не чувствовать истину? Ведь уже много лет он знает о том, что они связаны друг с другом. Знает с тех самых пор, как впервые увидел эту маленькую девочку с короткой стрижкой, розовыми щечками и большим ртом, зовущим его. Ей едва исполнилось пять, но он знал, что прячется в ее влажных карих глазах.

Она все знала.

Она знала, что делает, и сознательно его соблазняла. Она соблазняла его, как распутница, как самая настоящая шлюха. И он пал, не в силах устоять перед ее чарами.

Ему тогда было всего четырнадцать, и он снова и снова смотрел ее первый фильм, в первый раз потратив на билет все свои деньги, а потом прячась в туалетах и придумывая разные способы, чтобы попасть на остальные сеансы.

Он отправлялся в кинотеатр, прихватив с собой коробку бумажных платков и надев свободные трусы. Он садился в последнем ряду и старался сдерживать стоны, пожирая глазами девочку на экране. Она появлялась там ради него, и только ради него.

Всякий раз он шел в кино, исполненный отчаяния и возбуждения, и всякий раз уходил, охваченный стыдом. И все из-за нее. Из-за его дорогой маленькой шлюшки, которая соблазняла и дразнила и знала, что сводит его с ума.

Если бы его поймали, у него были бы неприятности. Его бы никто не понял. Ни родители, ни служащие кинотеатра, ни даже друзья. Он тогда встречался с Эми Майерс, пустой девчонкой из его родного города, и она хотела пойти на фильм вместе с ним. Но этот фильм принадлежал одному ему. Она стояла в его спальне и смотрела на фотографии и журналы со статьями про Деви.

А потом назвала его больным уродом.

Два года спустя они оказались в той же самой комнате. И Эми снова начала его дразнить. Спрашивала, выросла ли Деви и влюбилась ли в него. Обещала рассказать подружкам про фотографии и все остальное. И про то, что он сделал коллаж из лица Деви. И про то, что он кончает, глядя на фотки маленькой девочки.

Ее слова его потрясли. Он позволил ей взглянуть на снимки, потому что хотел, чтобы она поняла, почему он не может быть с ней. Ведь он принадлежал Деви. Он вел себя совсем не грубо, когда говорил, что хочет с ней расстаться.

А она превратила все в грязь. Все испортила.

Он не был грязным. А вот Эми…

Ну, очевидно, она была в него влюблена. Иначе откуда ей знать о том, что он делал в кинотеатре? И дома, под одеялом, когда он прижимал к груди фотографию Деви?

Она за ним шпионила. Сука. Маленькая дрянь.

Она шпионила и должна была за это заплатить.

В конце концов все оказалось проще некуда. Они жили в маленьком городке, и родители не беспокоились за своих детей. Девочки всегда возвращались домой одни. А в парке, прилегающем к городской площади, было полно кустов, ветки которых нависали над дорожками.

Конечно, когда ее тело нашли, разразился грандиозный скандал. Лучшую ученицу средней школы, получавшую только высшие баллы, зарезали ножом в парке. Насмерть. И никаких улик, указывающих на убийцу.

Полицейские разговаривали с ним, но это было совсем не трудно. Они допрашивали всех ребят. Копы ни разу не упомянули имя Деви, так что, видимо, никто из учащихся не рассказал им про то, как Эми над ним издевалась. Это доставило ему особое удовольствие. Ему потребовалось огромное усилие воли, но он выждал полгода, прежде чем ее убить.

Он сидел дома. Играл в компьютерные игры. Смотрел фильмы с актрисами, не такими замечательными, как Деви. А когда они встречались, был исключительно вежлив. Он совсем не походил на человека, у которого может быть мотив убийства. И за все это время он ни разу не произнес имя Деви. Ни разу никто из приятелей не видел его с ее фотографией или журналом, в котором напечатана статья про нее. Он не делал ничего, что могло бы напомнить остальным отвратительные слова Эми.