Лариса Капелле - Священный Грааль отступников

– Нет, не стоит, главное, что после этого он всерьез заинтересовался историей катаров и, по всей видимости, стал искать доказательства высказанной гипотезы.

– Так все и было, – подтвердила Светлана.

– Он никому об этом не говорил?

– О чем, о своем интересе к катарам? Он было попытался и напечатал небольшую статью в «Вестнике Академии наук». Конечно, о сокровище катаров он упомянул вскользь, но один из коллег его высмеял. Поэтому о своих дальнейших изысканиях говорить он остерегался. Искал втайне от всех.

– А у вас сохранилась эта статья?

– Думаю, что да, но надо поискать.

– Я могу оставить вам мой электронный адрес?

– Конечно, как только найду, сброшу вам год и месяц выпуска.

– Но если он всегда искал в Новгороде, откуда вдруг этот интерес к Белозерску? – вернулась Кася к тому, что ее интересовало больше всего.

– Все началось, когда к нему приехал этот старый университетский приятель.

– Вы его знаете?

– Университетского приятеля – немного. Сергей называл его Степой, а за глаза – Перевралкиным.

– Странное прозвище.

– Мне кажется, оно имело какое-то отношение к его фамилии, но точно сказать не могу. Если хотите, я могу вам показать его фотографию.

Светлана отправилась в соседнюю комнату и принесла небольшой альбом. На обложке красовались размашистая надпись: «Эх, жизнь была!!!» и фото вихрастой головы молодого Волынского.

– Это Сережины студенческие годы, – пояснила Светлана и, перелистнув несколько страниц, показала: – Вот он, Степа.

Впрочем, Кася и так ожидала увидеть фотографию краеведа Степана Переверзева двадцатилетней давности.

Итак, при всей сердечности и открытости Волынский рассказывал ей сказки: о знакомстве с Переверзевым говорил как о недавнем, а о своих поисках вообще не заикался. Неужели Сергей серьезно верил в то, что занятия магией позволят Переверзеву найти сокровище катаров? Иногда загадки человеческого мышления, вернее, недомыслия приводили Касю в недоумение. А кто вообще ей рассказывал правду, задала она себе вполне логичный вопрос.

Предсказание будущего никогда не было сильной чертой Касиной натуры. Она вполне комфортно чувствовала себя, идя навстречу неизвестности. Но в данный момент ей казалось, что было бы неплохо уметь предвидеть хотя бы некоторые события. Она не претендовала на большее. Вспомнила любимый анекдот про кота Нострадамуса, которого известный провидец тычет мордой в ковер. Бедное животное орет и пытается вырваться. Но предсказатель не останавливается, приговаривая, что этот паразит нагадит в этом месте ровно через полчаса. К чему привело данное действие, история умалчивает. Но Кася сама себе иногда напоминала кота Нострадамуса. Дело в том, что она, как и кот, часто совершенно не понимала, в чем состоял тот или иной урок судьбы.

Тем временем шипящий голос в динамиках самолета объявил, что самолет скоро приземлится в Череповце, и предложил застегнуть ремни. Времени на размышления у нее почти не оставалось. О своем возвращении в Белозерск она предупредила только Шумилина, предпочитая ничего не говорить ни Игорю, ни Крису. В конце концов, следователь был единственным, которому она хоть немного, но доверяла. С момента происшедшего на озере в обществе Игоря она чувствовала себя более чем неуютно. Хотя никаких доказательств против Игоря у нее не было, но лишняя предосторожность не помешает. А про Криса Кася в последнее время стала задавать себе вопросы, ответа на которые не было. Тем более время экспедиции подходило к концу, и археологу было явно не до нее. Единственное, она попросила Кирилла найти всю возможную информацию о канадском археологе.

Пока оставалось время, она перечитала пришедший вчера мейл Жан-Клода Симона. Профессор оказался оперативным и откликнулся на ее просьбу достаточно быстро:

«Здравствуйте, Кассия.

Признаюсь сразу, вашему письму я несказанно удивился. Не ждал, что мое предположение вызовет такой непосредственный интерес в России. Нужно сказать, что я не располагал никакими особенными данными, когда высказал это. Просто в архивах Тулузы я наткнулся на записи результатов допроса последнего Совершенного катара Гийома Белибаста. Так вот, похоже на то, что он был абсолютно уверен в том, что главная катарская святыня не попадет в руки Инквизиции. Помню, что один из инквизиторов, местный епископ, который, впрочем, позднее стал Папой Бенедиктом XII, Жак Фурнье особенно интересовался судьбой некоего Клааса Эльке. Это был шпион, выследивший Гийома, но затем исчезнувший. Фурнье подозревал, что Гийом каким-то образом убедил шпиона стать хранителем святыни. В конце концов, Совершенные катары всегда обладали особой силой убеждения. И как знать, что Белибаст пробудил в душе этого Клааса? Поэтому я поставил себя на место Эльке и подумал, куда можно скрыться. Через Пиренеи в Испанию? Вряд ли, там у Инквизиции повсюду были свои люди. На мусульманский Восток? Сложно смешаться с толпой. В Византию? Так я перебирал все возможности. Кроме того, в документах Фурнье упоминался некий ганзейский купец, укрывавший Эльке. Тогда я стал рассматривать сферу влияния купеческого союза Ганзы. И тут я подумал о Новгороде и Пскове. Ганза там имела собственные дворы, а вот Инквизиции туда было не дотянуться. Но это всего лишь предположение, никакими серьезными фактами не подтвержденное. Это я и высказал моему московскому коллеге Сергею Волынскому. Я думаю, вы сможете найти его координаты или в Московском университете, или в академии.