Ричард Старк - В колыбели с голодной крысой

- Сожалею, что потерял терпение, - сказал он. - Ты не должен был так меня злить.

Ну и ловкач, подумал я, сумел ко всему прочему представить себя пострадавшей стороной!

- Одну вещь ты сказал, - пробормотал он. Он перелистал пачку бумаг, лежавшую перед ним. - О показаниях миссис Гамильтон. Она продиктовала их, подтвердила под присягой и расписалась под ними. Я готов во многом тебе поверить, но на этот раз я желаю услышать правду. Мне надоело возиться с тобой, я хочу услышать правду и покончить с делом.

Я ждал. Он все еще мог сказать свое последнее слово. Я ждал.

- Все, что я хочу знать, - сказал он, - это почему вы не сказали миссис Гамильтон, что вы из профсоюза.

Так, значит, вот в чем дело. Я действительно почувствовал облегчение и даже сел поудобнее, вытянув ноги. Наконец мы подошли к последней черте. Я в последний раз скажу ему правду, а он скажет мне, что я упустил предоставленную мне возможность, и тогда я перегнусь через стол и сомкну руки у него на глотке, и никакая сила в мире не заставит меня их разжать, пока он не перестанет дышать.

Я сам удивился своему спокойному, ровному голосу, когда заявил:

- Первым делом Уолтер сказал миссис Гамильтон, что мы представители Американского союза инженерно-технического персонала и квалифицированных рабочих.

- Черт тебя подери! - Он пододвинул ко мне бумаги. - Вот читай!

Почему я должен читать эти измышления? Я не притронулся к бумагам и повторил:

- Первым делом Уолтер сказал миссис Гамильтон, что мы представители Американского союза инженерно-технического персонала и квалифицированных рабочих. Что дальше?

Он откинулся в кресле и, подняв брови, смотрел на меня.

- Ты знаешь, я почти верю тебе, я действительно хотел бы верить. Но только второй партнер уже объяснил, что это не ее дело, кто он и откуда приехал.

Я помедлил, прежде чем ответить. Сейчас я мог бы изменить свои показания, согласиться с показаниями Уолтера. Возможно, это было бы самое лучшее. Но, не предусмотрев такого варианта с самого начала, я попал в положение, когда отступление было уже невозможно. Я не мог пойти на попятную, даже если бы и захотел.

- Ну? - спросил он.

- Уолтер более умный, чем я. Он, вероятно, не хотел, чтобы Джерри его избил.

Он обдумал сказанное мною, скривил губы и так нахмурил брови, что почти не было видно глаз. Он перебирал документы и некоторое время спустя произнес:

- Но почему она соврала? Какова была причина?

Был ли он искренен? Я следил за ним, стараясь понять, и постепенно паническое спокойствие рассеивалось, и я снова мог соображать. Наблюдая за ним, я думал: "Он просто лицемер, страдающий от комплекса вины, больше ничего. И какова будет его защитная реакция, как он сможет себя простить?"

Если я этого не сделаю, то сделает кто-нибудь другой. А человеку надо зарабатывать на жизнь.

Что все это для него означало? Я чуть не засмеялся, когда вспомнил, что минуту назад я на самом деле собирался его убить.

Он секунду смотрел на меня, затем сказал:

- Подожди здесь. Я вернусь через минуту.

Я отвернулся от него.

Он вышел, тяжело ступая, и закрыл за собой дверь. Я закурил сигарету, и у нее был отвратительный вкус. Я не спал уже не помню сколько времени, и с самого утра у меня не было ни крошки во рту. Я скорчился, но продолжал курить, с трудом ухитряясь ни о чем не думать, а докурив, положил окурок в пепельницу.

И в этот самый момент дверь открылась и вошел Уиллик.

- Вы свободны, можете идти, - с ходу объявил он. - Ваши вещи у дежурного на входе. Здесь с вами хочет поговорить репортер.

Я с любопытством взглянул на него:

- Да неужели?

- Я бы на вашем месте не стал особенно распространяться перед ней.

- Перед ней?

- Она ждет вас в офисе внизу, если вы захотите с ней говорить.

- Я бы хотел с ней поговорить.

Я был свободен. Самого страшного удалось избежать. Меня наполнила какая-то сумасшедшая радость. Чем дольше я находился под подозрением в этом здании, тем более неуправляемыми становились мои чувства и тем более сумбурными.

Уиллик что-то проворчал себе под нос и пропустил меня в коридор. Я шел за ним вниз по лестнице на первый этаж. Он указал на дверь и сказал:

- Сюда.

Я задумался над тем, что скажу ей, этой девушке-репортеру, и у меня снова резко испортилось настроение. Я начал злиться, и злость грозила перерасти в ярость. Мне хотелось сказать Уиллику на прощанье что-нибудь этакое, ехидное. Но в последний момент забыл об этом и расстался с ним, не сказав ни слова.