Роберт Харрис - Enigma

— Что случилось во вторник, Гай?

— Да. Извини. Вторник. Было около восьми вечера. Нам позвонили с одной из станций радиоперехвата. Кажется, с Флауэрдауна, но в Скарборо слышали тоже. Я был в столовой. За мной пришел Пак. После полудня стали ловить что-то странное. В начале каждого часа передавалось одно слово. Передавалось из Сент-Ассиза по обеим главным радиочастотам для подводных лодок.

— Слово было зашифровано Акулой?

— В том-то и дело, что нет. Поэтому и забеспокоились. Оно вообще не было зашифровано. Передавалось даже не по Морзе, а живым голосом. Мужским. Он повторял одно слово: акелей.

— Акелей, — пробормотал Джерихо. — Акелей… Это ведь цветок, верно?

— Ага! — хлопнул в ладоши Логи. — Ты, черт тебя побери, просто чудо, Том. Видишь, как нам тебя не хватает? А нам пришлось расспрашивать знатоков немецкого, что оно означает. Акелей: пятилепестковый цветок семейства лютиковых, от латинского aquilegia. Мы, невежды, зовем его водосбором.

— Акелей, — повторил Джерихо. — Это какой-то условленный сигнал?

— Так оно и есть.

— И что он означает?

— Означает большие неприятности, вот что, старина. Вчера в полночь мы узнали, что это за неприятности. — Логи подался вперед. В его голосе уже не было усмешки. Изборожденное морщинами лицо помрачнело. — Оно означает: «Заменить „Краткий метеорологический шифр“. Они перешли на новый, и мы, черт возьми, не знаем, что с ним делать. Нам отрезали путь в Акулу, Том. Снова полное отсутствие информации.

Джерихо не требовалось много времени на сборы. В Кембридже он не покупал ничего, кроме газеты, и теперь укладывал в чемоданы то же, с чем приехал три недели назад: одежду, несколько книг, авторучку, логарифмическую линейку, дорожные шахматы и пару башмаков для прогулок. Поставив чемоданы на кровать, он медленно ходил по комнате, собирая пожитки. Логи, стоя у двери, наблюдал.

В голове крутился выплывший из глубин памяти детский стишок:

Свернув рубашку, положил поверх книг.

Из-за отсутствия «Краткого метеошифра» можно проиграть Битву за Атлантику. Столько людей, грузов оказались под угрозой из-за такого незначительного события, как замена метеошифров. Нелепо.

— Сразу видно выпускника школы-интерната, — заметил Логи. — Всегда странствуют налегке. Наверное, из-за бесконечных катаний на поезде.

— Мне нравится.

Джерихо сунул сбоку пару носков. Он едет обратно. Он там нужен. Не может только понять, радуется он этому или страшится.

— И в Блетчли у тебя, по-моему, не так уж много добра?

Джерихо резко обернулся:

— Откуда ты знаешь?

— А-а, — смущенно поморщился Логи, — понимаешь, пришлось собрать вещи в твоей комнате и, э-э, передать ее кому-то другому. Нехватка жилья и все такое.

— Не думали, что я вернусь?

— Ну, скажем, не знали, что ты понадобишься так скоро. Во всяком случае, для тебя есть свежая нора в городе, так что по крайней мере будет удобнее. Не придется по ночам подолгу кататься на велосипеде.

— Я бы предпочел кататься по ночам на велосипеде. Освежает голову, — возразил Джерихо, опуская крышки чемоданов и щелкая замками.

— Послушай, старина, а ты в состоянии заниматься этим делом? Никто не хочет тебя заставлять.

— Судя по твоему виду, я, черт возьми, куда здоровее тебя.

— Мне только страшно не хочется, чтобы ты думал, что на тебя давят…

— Да заткнись ты, Гай.

— Прекрасно. Полагаю, мы не оставили тебе большого выбора. Помочь с чемоданами?

— Если я в состоянии вернуться в Блетчли, то уж как-нибудь управлюсь с парой чемоданов.

Он отнес их к двери и погасил свет. Выключил в гостиной газовый камин и в последний раз оглядел комнату. Туго набитый диван. Поцарапанные стулья. Голая каминная доска. В этом вся моя жизнь, подумал он, — череда бедно обставленных казенных комнат, предоставляемых школой, колледжем, правительством. Интересно, как будет выглядеть очередная? Он выключил настольную лампу, и Логи открыл дверь.

На лестнице было темно. Лампочка давно перегорела. Чтобы спуститься по каменным ступеням, Логи чиркал спичку за спичкой. Внизу они едва различили обрамленный черной массой капеллы неясный силуэт стоявшего на часах Леверета. Тот, обернувшись, потянулся рукой к карману.