Галина Полонская - Ника Лосовская и законы физики

«Ну, хорошо, — размышляла она. — Денег до октября, когда опять начнутся звонки, мне хватит, хотя ехать в Сибирь, к черту на кулички, я могу себе позволить только в поезде и исключительно плацкартой. Но вот куда девать котов? (У Ники жили две кошки, которых она всегда называла «котами», — ей казалось, что это звучит гораздо выразительнее.)

Предложить бы подружке Лене здесь с ними потусоваться, так она с муженьком в Индию умотала. Наташка с Лешкой на резиновой лодке по Ладожскому озеру рассекают. А прочие друзья-приятели безвылазно на дачах под Питером окопались. Приятно, конечно, что народ в городе не квасится, а активно по планете снуёт-перемещается. Но котам-то моим привычный дом нужен! Они переездов терпеть не могут. Даже заболевают от этого, хвостатые-полосатые. Попробую-ка я Зосе звякнуть — может, хоть она до сих пор в нашем мегаполисе парится, не охваченная поголовным туризмом?»

На другом конце телефонного провода растянулось томное женское «Да-а-а…»

— Зося, привет, это Ника. Неужели ты в такую чудную погоду киснешь дома?

— Привет, Никуша! Да, представь себе, к великому сожалению. Но вот уж про тебя-то я была уверена, что ты с Вовкой в заграничный вояж отправилась. У вас же вроде интересы общие?

— Да… Только так уж получилось. Знаешь, у меня с бабушкой неприятность, так что нужно к ней в Сибирь съездить. Ты случайно не хочешь пожить у меня и, заодно, с моими котами понянчиться?

В телефонной трубке на минуту-две воцарилось молчание. Подруга явно взвешивала все «за» и «против».

— А знаешь, Ника, пожалуй, хочу, — ответил наконец рассудительный Зосин голос. — Я ведь жутко устала всю жизнь с мамашей моей под одной крышей существовать. То по одному поводу полаемся, то по другому. Пора нам отдохнуть друг от друга. Так что я согласна.

— Здорово! — возликовала Ника. — Ты тогда вещички собирай и ко мне вечерком подгребай. А я помчусь за билетом на поезд.

Уже через полчаса после этого разговора она подходила к Нотр-Дам де Казан, как запросто называют французы Казанский собор, расположенный в центре Петербурга. Неподалеку от него находятся кассы предварительной продажи железнодорожных билетов.

«Жаль, что прямой поезд из Питера несколько лет назад отменили, — озабоченно думала девушка. — Придется мучиться с пересадкой. Возьму сейчас билет от Москвы до места на завтрашний день, а билет на Москву сегодня вечером на вокзале куплю».

В очереди долго маяться не пришлось. Но Нике очень не понравилось то, что она увидела, уже отойдя от кассы, в своем билете: шестое июля, шестой вагон, шестое место. Лосовская не относилась к людям, страшащимся числа «666» как зловещего знака грядущего Апокалипсиса, однако шестерки часто одаривали ее по жизни разнообразно-неприятными сюрпризами. Но не менять же билет по такой несерьезной причине!

Слегка расстроенная, она покинула здание касс и, свернув мимо универмага «Гостиный Двор» на Садовую улицу, потопала по ней домой — в ту часть Садовой, которая звалась когда-то Коломной и была воспета Пушкиным в «Медном всаднике».

Добравшись быстрым шагом до Сенной площади, Ника притормозила. Всё здесь было как всегда. Ларьки, куда устремлялся небогатый народ со всего города, чтобы купить продуктов подешевле. Толчея возле небольшого здания с колоннами, которое Лосовская прозвала «гадюшником», потому что внутри него действительно водились гады: там обитала выставка рептилий и змей. И надо всем этим привычным безобразием, размягченным летней жарой, плыл голос Сары Брайтман, уже второй год почитаемый местными продавцами аудиокассет. Лирическое сопрано пело под мелодию Альбинони о мимолетности жизни, безвозвратности времени и обещало разлученным влюбленным встречу в раю…

Дослушав последние аккорды, Ника встряхнула головой и решительно направилась к ларьку с кошачье-собачьей едой, где купила целый пакет недорогого корма «Лапка». Потом в ларьке, торговавшем парфюмерией, выбрала в подарок бабушке ее любимый крем «Пани Валевска» в баночке синего стекла и поспешила дальше.

Проходя мимо дома на углу площади, Лосовская взглянула на витрины с мраморными домашними фонтанчиками и вспомнила о розовом окуне. Развернулась и зашла в знаменитый когда-то «Океан», ныне совсем обмельчавший. Почти всё бывшее помещение огромного рыбного магазина и его парадный вход оккупировал универмаг импортной сантехники, а сам «Океан» со скудным набором рыбёшек на полупустых прилавках доживал век в виде маленького отдельчика со входом со стороны канала Грибоедова.