Вадим Россик - Тёмный Человек

За одним из столов шла шумная игра в «Три орешка». Компания молодых подмастерьев азартно болела за товарища, проигрывавшего раз за разом бородатому хитроглазому Скитальцу свое жалованье. В самом темном углу зала на трехногой табуретке сидел слепой старик с длинной седой бородой. Старик негромко наигрывал на лютне для увеселения почтенной публики. Судя по нескольким медным монетам в замасленной шапке на полу перед музыкантом, на него мало кто обращал внимания.

Между столов, обливаясь потом, бегали с железными подносами подавальщицы – две тучные женщины неопределенного возраста в цветастых платьях, поверх которых были надеты фартуки, посеревшие от времени и стирок. За стойкой хлопотал хозяин харчевни. Это был, огромного роста, здоровенный гвед. Его белая полотняная рубаха, расстегнутая на волосатой груди, трещала под напором могучих мышц. В ухе здоровяка болталась серебряная серьга в форме сидящей собаки. Хозяин проворно разливал суп по глиняным тарелкам, выкладывал на блюда ломти ветчины, аккуратно нарезал колбасу, наполнял пивом высокие кружки.

– Мениска! Где тебя демоны носят? Обслужи благородных господ! – оглушительно рявкнул хозяин харчевни, бросив беглый взгляд на вошедших путешественников. К ним подскочила, пыхтя и отдуваясь, одна из подавальщиц.

– Прошу вас сюда, уважаемые, – показала на единственный незанятый стол толстуха. – Уж не обижайтесь, что таким благородным месьерам достались места на сквозняке возле входа. Сегодня у нас не протолкнуться!

– А свободные комнаты для ночлега у вас есть? – с сомнением спросил ее нотариус. Мартиниус выглядел в своем костюме полноправного члена Гильдии гведских нотариусов, как настоящий царь грибов. Он был одет в широкий до пят черный плащ с высоким красным воротником, а на голове величественно возвышался черный бархатный колпак с красным помпоном и красными же квадратными широкими полями.

– Как же, как же! – зачастила любезная подавальщица, обтирая тряпкой стол. – Две комнаты всегда свободны для пассажиров почтовой кареты. Одна комната для дам, другая для достопочтенных месьеров. У нашего Адама договор с королевской почтой!

Проголодавшиеся за долгий день путешественники заказали себе ужин. Каждый в соответствии со своим вкусом и содержимым кошелька. Аскетичные гведские сестры – куриный бульон в котелке, овощи, немного козьего сыра. Мелодия – омлет с луком, а на десерт желе из мяты. Ротмистр – огромную порцию жареной картошки с мясом и кружку пива. Нотариус для себя и Мельхиора – по шницелю с макаронами в томатном соусе, для Барабары и ее куклы горячие оладьи с медом.

На улице совсем стемнело. Из окон потянуло ночной прохладой. Хозяин зажег в харчевне чадящие масляные факелы. Много света они не прибавили, зато напустили в помещение копоти. Гул голосов стих. Люди постепенно расходились. Слепой музыкант в углу наигрывал печальную мелодию.

Монахини невнятно бормотали вечернюю молитву. Сытый Гильбоа лениво курил свою трубку, развалившись на лавке. Мелодия задумчиво ковыряла вилкой остатки омлета. Барабара сонно жевала через раз сладкую оладью. Ее кукла спала у маленькой хозяйки на коленях. Нотариус и Мельхиор тоже уже клевали носом. Пора было ложиться спать.

Кучер Феликс подошел к столу и объявил:

– Не забудьте, уважаемые. Отправление завтра в восемь часов. Мы с Георгом будем спать в карете. Сторожить почту. Спокойной вам ночи и прошу не опаздывать!

Строгий кучер в сопровождении форейтора удалился. Подошедшая Мениска собрала с путников плату за ужин и ночлег. Ссыпав в карман фартука серебряные квадранты, гведские кроны и полукроны, она повела усталую компанию на второй этаж. Мельхиор нес Барабару на руках. Девочка, обхватив его за шею, крепко спала, зажав к кулачке медовую оладышку.

Двери комнат, в которых путешественникам предстояло провести ночь, располагались в узком коридоре друг против друга. Налево для дам, направо для кавалеров. Мениска зажгла в комнатах свечи, открыла окна, чтобы было не душно. Холода летом можно было не бояться. Потом добрая толстуха пожелала всем спокойной ночи и спустилась по лестнице в харчевню.

Мелодия, Абигель, Гармония и Эмилина закрылись у себя, а мужчины со спящей Барабарой принялись располагаться на ночлег в своей комнате. Мельхиор осторожно уложил девочку на постель возле окна и укрыл тонким шерстяным одеялом. Потом улегся на соседнюю кровать. Липкую от меда оладью он, освободив ее из плена пальцев Барабары, оставил на подоконнике. Снимать одежду Мельхиор не решился, скинул только башмаки. Нотариус с офицером устроились напротив. Гильбоа отстегнул саблю и положил ее рядом с собой. Мартиниус ложился спать основательнее всех. Он аккуратно снял с себя свой пышный наряд, повесил его в шкаф, а саквояж со шкатулкой профессора Зудика сунул под кровать. Потом, задул свечу, тихонько ворча себе под нос, залез под одеяло, повозился, устраиваясь поудобнее и, наконец, затих. Ротмистр уже спал, похрапывая. Как и всякий военный, он привык мгновенно засыпать и мгновенно просыпаться.