Вадим Россик - Тёмный Человек

– Все равно, не верю!

Ротмистр вскочил на ноги и в неописуемом волнении зашагал по маленькой комнатушке взад и вперед.

– Сорок тысяч демонов и кулаки Деуса!

Старушонка укоризненно следила за метаниями Гильбоа.

– С таким папашей, как Лекс, у Мелодии была одна дорога – в черное ведьмино сестринство. Да у них вся семейка такая – Гведелупа, Анна, теперь сама Мелодия. Бабка Лекса Анна Кароли научила его разбираться в ядах. Он сам мне тут хвастал, что может незаметно любого человека отправить в Темную Долину.

– Как Темный Человек? – спросила Барабара.

Амброзия улыбнулась девочке.

– Точно, золотко.

Мартиниус обратился к гусару:

– А что вы, дорогой ротмистр, сегодня утром в Гвинбурге узнали о вашей прекрасной деве?

Гильбоа с досадой покусал длинный ус.

– Я установил, что улица Фиалок пахнет отнюдь не фиалками. Окраина Гвинбурга, сточная канава. И люди там отбросы!

– Не будьте так строги к несчастным беднякам, дорогой друг.

– В своей бедности эти бездельники виноваты сами. Мне пришлось дать несколько хороших тумаков, чтобы пройти, а один раз даже вытащить саблю. Кучка бродяг хотела проверить, сколько серебряных гведских крон завалялось в моем кошеле!

– Не могу поверить, что Мелодия живет в таком месте! – покраснев, воскликнул Мельхиор.

Ротмистр с вызовом посмотрел на юношу.

– Именно так, мой дорогой. И я дал себе слово вытащить ее из этой клоаки!

– Значит, вы не видели Мелодию? – спросил нотариус.

Гильбоа с досадой махнул рукой.

– Я обошел почти всю улицу. Дом за домом. Сначала наткнулся на сварливую старую каргу по фамилии Дзюйн. Мимоза Дзюйн! Как вам понравится? Эта Мимоза и подсказала мне, что через дом от нее живет молодая дева. Однако там мне не открыли, хотя я чувствовал, что в доме кто-то есть. Кто-то наблюдал за мной в дверное окошко. Я уже хотел, было, вынести к демонам проклятую дверь, но подумал, не лучше ли будет сначала точно узнать, кто живет в этом доме. Я зашел в мастерскую сапожника, расположенную напротив. Одноногий красноносый сапожник и рассказал мне, что соседи у него очень странные. Молодая прекрасная дева и ее жуткий отец.

– Жуткий? – удивился Мартиниус. А Амброзия удовлетворенно покивала.

– Да, мой дорогой месьер нотариус. Сапожник сказал, что на улице Фиалок его соседа все боятся. Это тип слывет за чародея, способного причинить много неприятностей тому, кто вызовет его неудовольствие. Его дом так и прозвали: дом сумасшедшего колдуна!

– Вы узнали, мой друг, как зовут этого странного месьера?

– Александр Зудик! Отец Мелодии – брат покойного отца Кароля!

Старушонка весело поболтала ногами в кожаных тапочках.

– А я что вам говорила? Черный колдун он, этот Лекс, а дочка его – ведьма!

Ротмистр вскричал:

– Я спасу свою прекрасную деву от злобного чародея!

– Какой же ты, кавалер, однако упрямец, – улыбнулась Амброзия.

Гильбоа гордо закрутил усы.

– Я найду Мелодию и женюсь на ней, клянусь своей саблей! И у нас будет трое, нет, четверо маленьких гусариков! Вот так-то, бабуля!

В ответ Амброзия насмешливо захихикала, прикрыв рот ладошкой.

– Как же вы, дорогой ротмистр, оказались у статуи Астрелии? – опять спросил нотариус.

– Сапожник сказал, что утром моя прекрасная дева попросила у него лошадь. Ей нужно было съездить в Вилемов Двор. Я немедленно отправился к инспектору Мукомелю и он разрешил мне взять Играя.

– Однако в селении Мелодии не видели, – заметил Мельхиор.

– А у вас, уважаемая, она не появлялась? – задал вопрос Мартиниус, все еще хихикающей старушонке. Та отрицательно помотала головой.

– Не видела, не слышала и не чуяла. Да и что ей тут делать?

Ну, что же, угощение было съедено, чай выпит, во дворе начало темнеть. Пора было прощаться. Амброзия подарила Барабаре амулет от сглаза – сушеную куриную лапку, а Мартиниус вложил в руку старушонки серебряную деку. Она не отказалась.

– Куплю себе чего-нибудь к чаю.

Затем погрозила пальцем гусару.

– А ты, кавалер, брось дымить как печная труба.

Гильбоа лишь ухмыльнулся в ответ.

Уже во дворе, Амброзия сказала, хитренько улыбаясь всем своим сморщенным личиком:

– Вы уж никому не говорите про лошадиный череп, уважаемые. А то типун на языке вскочит. И пройдет он только после моей смерти.

Обратный путь дался легче. Топь Семи Сестер спутники прошли, казалось, в два раза быстрее, чем раньше, как будто Амброзия наколдовала им легкий ветерок, мягко подталкивающий в спину. А может, так оно и было. Кто знает?