Вадим Россик: Тёмный Человек

Мельхиор опять кивнул. Для экономных и запасливых гведов не было ничего удивительного в том, что такая шкатулка передавалась из поколения в поколение.

– Отец Кароль написал, что речь идет о чрезвычайно важном деле, о котором он пока не может рассказать. В общем, сам доктор поехать не может, королевской почте он не доверяет, поэтому оказался в затруднении, каким образом выполнить просьбу брата. Я и предложил свои услуги. Мне давно хотелось побывать на крайнем северо-западе нашего благословенного королевства, в Гвинляндии. Сейчас дел у меня не много, поэтому я вполне могу позволить себе маленькое путешествие.

«Ничего себе маленькое! – подумал про себя Мельхиор. – Трястись в скрипучей почтовой карете за тридевять земель в Гвинбург для того, чтобы вручить выжившему из ума священнику кучу старого барахла!»

Мельхиору ни капельки не хотелось покидать свою уютную комнату на втором этаже симпатичного домика на Зеленой улице ради долгого и трудного пути в лесную глухомань. Всем известно, что старинный город Гвинбург прячется в самой чаще Гвинского леса. Что там смотреть? Вся Гвинляндия – это река Вилемина да бесконечные дремучие леса по обоим берегам. Несмотря на молодость, в отличие от легкого на подъем патрона, он был завзятым домоседом.

– Вот только, что делать с Барабарой? – задумался нотариус. – Я не решусь оставить девочку одну с Саскией. У меня не хватит мужества обречь Саскию на такое суровое испытание. Наверное, Барабару придется взять с собой. Как вы думаете, Мельхиор?

Барбаре Мартиниус недавно исполнилось девять лет. Все родные звали шумную непоседливую девчонку Барабарой. Отец Барабары, Винцент Мартиниус, приходился нотариусу младшим братом. Он с женой и дочерью жил в тихом пригороде Квакенбурга Зеленграде. Зеленград – это почти деревня, застроенная краснокирпичными коттеджами, окруженными цветочными клумбами. Розы, астры, канны, иксии, вербены, лилии, гортензии, пионы. Спокойно, малолюдно, лишь негромкое жужжание пчел нарушает тишину. Там чудесно, но в это лето Барабара гостила в городе у дяди, наполняя жилище нотариуса смехом, визгом, писком, плюшевыми медведями, куклами, разноцветными лентами, мячиками и леденцами, оставленными, где попало. Родители невозможной племянницы блаженно отдыхали, моля каждый день всех святых, чтобы у нотариуса хватило терпения хотя бы на месяц.

– Короче говоря, решено! – хлопнул в ладоши маленький нотариус, не дожидаясь ответа своего помощника. – В самом деле, что тут долго раздумывать? Барабара поедет с нами. Собирайте вещи, Мельхиор. Берите с собой только самое необходимое. Завтра утром отправляемся в путь!

Мельхиор промолчал. Лишь, отвернувшись, скорчил самому себе кислую мину. У него уже был печальный опыт путешествий с нотариусом. Прошлым летом их поездка в замок Три Башни закончилась тремя смертями 4. Но с патроном не поспоришь. Если старик вобьет что-то себе в голову, то это «что-то» оттуда никакими клещами не вытащишь. Остается только надеяться, что все пройдет гладко и никто не пострадает!

Скрипучая, как Мельхиор и ожидал, зеленая почтовая карета неторопливо ползла по узкой посыпанной щебнем дороге на северо-запад к Атласным горам. Аскольдон – западная окраина Квакенбурга остался позади. Путешественники пересекли пояс пригородных дач и углубились в чащу Зеленого леса. Три пары могучих лошадей вольдемарской породы привычно тянули тяжелую повозку среди деревьев. Однообразные черно-белые столбики, увенчанные коронованным гведским орлом, добросовестно отсчитывали пройденные мили.

Было еще совсем рано. Солнце пока пряталось за частоколом высоких сосен и елей, но его длинные горячие лучи уже жадно тянулись к земле. Утренняя прохлада приятно охлаждала путников, хотя было ясно, что день будет жарким.

Кроме нотариуса, Мельхиора и Барабары, спящей на узком обтянутом кожей сиденье, в карете находились еще пять человек. У передней стенки нахохлились три монахини в черных одеждах, подпоясанных белыми веревками: Гведские сестры Гармония, Эмилина и Абигель. Сухая и тощая Абигель была у них за старшую. Гармония и Эмилина почтительно называли ее: «Моя более совершенная сестра». В свою очередь Абигель обращалась к ним: «Мои менее совершенные сестры». Монахини не выпускали из рук молитвенники. На их запястьях и щиколотках босых ног были намотаны разноцветные шнурки: амулеты для защиты от злобных духов.