Вадим Россик - Тёмный Человек

– Вот, выпьете за наше здоровье.

Мартиниус охотно присоединился к ротмистру и дал кучеру еще одну деку. Мельхиор – квинту, Мелодия (неохотно) – две полукроны. Монахини начертили пальцами в воздухе благословляющие знаки. Барабара с Харизмой на руках сделала вежливый книксен.

– Спасибо, уважаемые, – растрогано пробасил Феликс. – Вы все добрые люди, благородные дамы и кавалеры, но, признаюсь, мы с форейтором безмерно рады, что этот рейс закончился. Правда ведь, Георг?

Георг кивнул. Феликс продолжил:

– Вот, видите. Я уже много лет работаю в королевской почте, много чего повидал. Этот рейс какой-то не такой. Нехороший рейс, скажу я вам, уважаемые. Зло преследовало нас всю дорогу. Или кого-то из нас. Боюсь, что Зло и сейчас здесь. Будьте осторожны. Поэтому благодарю вас еще раз и желаю здравствовать!

Кучер вытер рукавом вспотевший лоб. Ну не мастак он держать речи перед образованными месьерами! Хотя, вроде получилось совсем неплохо.

Три монахини подхватили свои скромные котомки, помахали всем на прощание, дружно пожелали: «Да хранит вас Гведикус!» и исчезли в ночи. Гильбоа печально посмотрел на Мелодию.

– Вы позволите вас проводить, прекрасная дева? – спросил он без всякой надежды.

Девушка холодно улыбнулась гусару.

– Не стоит, месьер ротмистр. Я прекрасно доберусь до дома одна. Мне отсюда идти недалеко. Отец, наверное, уже меня заждался.

Неожиданно Мелодия подала руку удрученному офицеру. Женское сердце всегда загадка. Гильбоа поспешно схватил ладонь девушки обеими руками и прижал к своим губам. Мелодия тихо рассмеялась.

– Спасибо за вашу отвагу. В лесу вы сражались как лев! Прощайте, Альфонс!

Она освободила свою руку, кивнула остальным, плотнее завернулась в свой темный плащ и, больше не обращая внимания на ротмистра, ушла. Гильбоа с отчаянием крикнул в темноту:

– Не прощайте, а до свидания! Я найду вас, Мелодия!

Ротмистр напряженно прислушался к тишине спящего города, но ответа не последовало. Гильбоа тяжело вздохнул и, повернувшись к спутникам, сказал:

– Ну что же, месьеры. Пора и нам найти себе пристанище. Прошу следовать за мной. Я провожу вас до пансиона. Это рукой подать, всего три полета пистолетной пули.

Гильбоа повел своих новых друзей по темной улице, носящей название улицы Нарциссов. Они прошли вдоль ряда спящих домов, а затем свернули на улицу Лилий. Вскоре возле большого каменного здания с крикливой вывеской торгового общества «Микаэль Фунтик и его братья» путешественники сделали еще один поворот и оказались у цели.

Пансион «Беличье дупло» находился на улице Крокусов в симпатичном трехэтажном домике, узком и высоком, зажатом между харчевней «Тридцать три удовольствия» и аптечной лавкой «Снадобье от всех недугов». Спутники, нагруженные своими вещами, отдуваясь, поднялись на высокое крыльцо с чугунными перилами. Ротмистр постучал дверным молотком в дубовую дверь с зарешеченным окошечком и бронзовой ручкой в виде бычьей головы с кольцом в носу. За окошечком мелькнул свет. Полная низенькая женщина со свечой в руке открыла дверь, вглядываясь в уличную тьму.

– О, это ты, мой любимый братец! – воскликнула хозяйка пансиона, разглядев ротмистра. – Хвала Святой Пейрепертузе! Наконец-то ты приехал!

Она подняла свечу повыше и вскрикнула:

– Но, что с твоим лицом, Альфонс?!

Гусар беспечно махнул рукой:

– Не беспокойся, сестренка. Осы немного покусали.

Женщина впустила путешественников в прихожую, заперла за ними дверь на толстый засов, поставила свечу на тумбочку и обняла ротмистра.

– Как же ты вырос, братец! Я тебе уже едва до плеча достаю!

– Не думаю, Матильда, что за три последних года я стал выше хотя бы на волос, – смущенно отозвался Гильбоа, выбираясь из родственных объятий. – Позволь представить тебе моих друзей и твоих, я надеюсь, новых постояльцев!

Матильда посмотрела на гостей. Перед ней в прихожей стояла сонная девочка с красивой фарфоровой куклой в руках, молодой человек с измученным лицом и неопределенного возраста маленький месьер, худой и сутулый как вопросительный знак. Ему, в зависимости от освещения и собственного настроения, можно было дать и сорок и шестьдесят лет. В эту минуту в полутемной прихожей маленький месьер выглядел на все семьдесят. В руках он держал дорожный саквояж. Широкий черный плащ с высоким красным воротником и черный же бархатный колпак с красным помпоном и большими красными квадратными полями говорили о том, что перед хозяйкой «Беличьего дупла» умирает от усталости гведский нотариус.