Михаил Ежов - Башня из красной глины

— Наверняка у Бирюкова есть копии, — сказал он. — Но им мы займемся сами. Попозже.

— Удачи, — равнодушно пожелал Смирнов.

Жеребин вдруг достал из заднего кармана джинсов визитку и протянул Смирнову.

— А насчет моего предложения все-таки поразмыслите, — напомнил он. — Да берите, вас же это ни к чему не обязывает. Если передумаете, позвоните по нижнему номеру и представьтесь Филиппом Балагуром.

Смирнов смотрел на белый прямоугольник и не двигался. Потом резким движением выхватил его из руки Жеребина и зажал в кулаке — так же, как тот минуту назад зажал флешку. Жеребин одобрительно улыбнулся.

— Знаете, почему я вам не позвоню? — спросил Смирнов очень тихо.

— Ну, почему? — Жеребин сразу стал серьезным.

— Потому что не хочу стать «пустышкой».

В дверях появился запыхавшийся Дымин.

— Валер, там прибыл специалист по делам несовершеннолетних.

— Прощайте, — сказал, выходя, Жеребин. — Вам есть что обсудить.

— Отдал? — поинтересовался опер, когда тот ушел достаточно далеко.

— Отдал.

— Слушай, я понятия не имею, что там было на этой флешке, так что давай излагай свою версию. Какого черта близнецы устроили эту резню? Не говоря уже о бомбах! Честно говоря, я до сих пор в шоке!

— Я тоже.

— Так что мы напишем Петровичу?

— Ты хочешь знать правду? — поинтересовался Смирнов. — Или сразу приступим к официальной версии?

— Думаю, второе. Я ведь помолвлен, — виновато добавил Дымин.

Смирнов понимающе кивнул. Он действительно все понимал. Жеребин сказал правду: у них есть убийцы, что еще нужно? Кто поверит в лабораторию, которая должна была вырастить совершенного убийцу? Нет, ничего этого не было — интересы родины превыше всего. На самом деле Самсоновы просто украли чужих детей, потому что у них не было своих. Это привычней, такое уже случалось. Правда, раньше дети не мстили так жестоко и методично, но все ведь случается впервые.

Смирнов вздохнул и сел за стол.

— Значит, так, — произнес он, глядя на Дымина, — прежде чем мы встретимся с этим спецом по делам несовершеннолетних, заруби себе на носу…

«Фаэтон» причалил в Сургутском порту три часа назад, но только теперь у полицейских выдалась свободная минутка, и они вышли на террасу местного РУВД, чтобы перевести дух.

Смирнов оперся локтями о перила, а Дымин достал сигарету и закурил.

— Слушай, Валер, я все гадаю: как ты додумался? — Опер удивленно покачал головой. — Мне кажется, даже если бы меня носом ткнули в улики, я бы все равно не подумал на детей. Это же… бред!

— Да, так это и выглядит, — согласился Смирнов. — Даже сейчас.

Он смотрел на воду, темнеющую по обе стороны от солнечной дорожки. Бездна, холодная и тяжелая, как сознание того, что в мире есть место безумию и жестокости — взрослых, крадущих детей у настоящих родителей и делающих из них чудовищ, и детей, которые, почти не задумываясь, берут в руки оружие и вершат свое собственное правосудие, не рассчитывая на помощь тех, кто должен их оберегать.

У пристани темной громадой стоял «Фаэтон» — целый и невредимый. Сейчас он казался далеким и пустым, но совсем недавно на нем было полно людей, которые могли погибнуть. Их отделяло от смерти миллиметра два — расстояние от пальца Максима до кнопки взрывателя. Жеребин был прав: полицейский спас их.

Смирнов сумел выстроить идеальную версию, смог найти в себе силы хладнокровно проанализировать факты, что и позволило ему вычислить убийц. Но чувствовал ли он удовлетворение, созерцая эту башню из красной глины? Ответ на этот вопрос придет значительно позже — в этом Смирнов не сомневался. Каким он будет, пока неизвестно. Следователь отвернулся и застегнул молнию ветровки — ветер, дувший с реки, становился все холоднее.