Мария Жукова-Гладкова - Трудно быть богатой

Внезапно в голове словно щелкнуло. А не запланировала ли эта старая партийная пройдоха каким-то образом меня подставить вместо себя и Лешки? Внуками она, конечно, жертвовать не намерена, тем более если Лешка больше не может иметь детей, да и она стать матерью уже не способна, несмотря на передовые достижения американской медицины, благодаря которым даже восьмидесятичетырехлетние старухи рожают. А подставить меня, если вообще кого-то надо подставлять… Эта хитрожопая интриганка вполне могла придумать нечто запутанное, в чем сам черт не разберет. А в результате она и Лешка выйдут сухими из воды. От меня же можно спокойно избавиться. Я — не член семьи и не кровная родственница. Я просто мать Надеждиных внуков.

— Ты что, так и думаешь до конца жизни кропать свои книжонки? Кстати, одного моего слова будет достаточно, чтобы ты осталась без этой работы.

Подобного я стерпеть не могла и обозвала тетку старой сукой, готовой манипулировать чужими жизнями ради своих корыстных интересов. Она восприняла мой выпад в порядке вещей, сгребла баксы с кухонного стола, сказала, что разрешает мне подумать до конца лета, встала, крикнула Николая, ласково поцеловала Катьку в щеку и удалилась.

— Мама, чего она от нас хотела? — примчалась на кухню дочь после того, как закрыла за бабушкой дверь.

Я не знала, что ответить.

— Мама! — она дернула меня за рукав халата.

Я пожала плечами. Дочь подумала немного и вдруг заявила, что бабушка стала какая-то ненастоящая, а раньше была другая. Я только молча смотрела на Катьку, раскрыв рот.

На следующий день мы встали поздно, лениво позавтракали, сходили в магазин, чтобы на даче были необходимые продукты (конечно, и в поселке все можно купить, но там дороже), забрали кое-что из вкусностей, оставленных позавчера Лешкой, и отбыли в направлении дачи.

Поскольку мы ехали не утром и не вечером, весь народ, собирающийся за город, или уже загорал на заливе, или еще работал, так что на шоссе было относительно пустынно. Стояла жара, и мы с Катькой мечтали поскорее оказаться на пляже. Я решила, что мы даже искупаемся по пути. Дочь заметила, что мы же знаем место, где обычно проводит время наша семья, значит, можем к ним присоединиться: они наверняка еще не ушли с пляжа. Я согласилась. Но нашим планам было не суждено сбыться: спустило колесо. Пришлось притормозить у обочины и вылезти из машины. Пока я осматривала причиненный моей развалюхе ущерб, Катька отбежала назад и вскоре вернулась с парой больших гвоздей, продемонстрировав их мне.

— Их там кто-то рассыпал, — Катька кивнула назад. — Рассыпали и не убрали. Нехорошо. — Она здорово копировала интонации моего отца.

Запаска у меня имелась, только я не очень представляла, как буду менять колесо без чьей-либо помощи. И как назло — ни одной машины. Да и рассчитывать на помощь женщине с ребенком особо не приходилось, тем более от владельцев роскошных иномарок, гоняющих на диких скоростях по этому шоссе.

При помощи Катьки я, утирая пот со лба, начала незнакомую мне процедуру: заменять колеса мне никогда не доводилось, да и, признаться, они у меня еще никогда не спускали. Под машиной отец и свекор лежали на пару, так что «запорыш» бегал уже много лет, причем довольно исправно. Все мои предыдущие поломки случались в городе, и мне удавалось позвонить и вызвать одного из дедушек. Сейчас же на пустынном шоссе, где с двух сторон лес, звонить было неоткуда. Сотовым телефоном я пока не обзавелась — зачем? Я же в основном провожу свое время дома — работаю на издателей и семью. Кому мне звонить по сотовому? А мне все звонят на домашний. Да и куда сейчас звонить — на пляж? На даче, кстати, телефон тоже отсутствовал, и при необходимости мои домочадцы звонят мне из автомата, установленного в поселке.

Минуты через три моих мучений (за это время мимо пронеслось пять машин, даже не сбавивших скорость) вдали, на пригорке, с той стороны, откуда приехали мы, появился огромный черный джип. Мне даже в голову не пришло, что его владелец обратит внимание на «запорожец». Однако джип остановился, и из него выскочили двое мужчин лет тридцати восточной наружности — загорелые, мускулистые. «Красивые парни», — отметила я про себя.

— Помочь? — улыбнулся один.

— Если можно, — пролепетала я и вспомнила, что сегодня поленилась навести должный марафет, только глаза подвела.

Парни были в летних брюках и футболках. Я — в простом платье, которое сшила сама по выкройке из «Бурды». Я знала, что оно мне идет — как и вообще голубой цвет. Да и с фигурой у меня полный порядок: не смотря на двух детей мне удалось сохранить стройность. Конечно, не помешала бы пластическая операция груди, но… И с лицом, конечно, надо что-то сделать, Надежда Георгиевна права, а я с утра поленилась. И вообще ленюсь.