Анатолий Степанов - День гнева

- Ничем они меня не взяли!

- Думай о правиле, Санек! - посоветовал Смирнов.

- А о чем же я думаю, мент? - горестно признался Воробьев.

- Когда они к тебе пришли?

- Как только вы получили ребят и технику.

- Просто поинтересовались получил ли я, да?

- Да.

- А во второй раз они к тебе пришли в тот день, когда мы должны были душегуба повязать. Тут-то они тебя и взяли за горло. Ты ведь с Василием Федоровичем на много миллионов нагреб, так?

- Так.

- В третий же раз они пришли к тебе той же ночью, после того как мы убийцу взяли. Вот тут-то ты и сдал нас окончательно. Чем же они тебе платили?

- Обещанием не трогать Василия Федоровича.

- Боже! За друга в огонь и в воду! Так я тебе и поверил. Ты же наверняка выцыганил что-нибудь материальное, а? Хочешь, догадаюсь?

Александр Петрович вынужденно кивнул.

- Они дали Василию Федоровичу беспрепятственно вывезти за бугор твою обильную зелень. Догадался?

- Ты догадливый. Чего ты от меня хочешь, мент, в обмен на твое молчание?

- Многого. Во-первых, оплатить технику и людей, работающих у меня, сверх положенного еще на три дня.

- Значит, правители тебе - под зад коленом? - догадавшись и обрадовавшись, бойко перебил Александр Петрович.

- Чему радуешься, козел?! - вдруг разозлился, сам не понимая от чего, Смирнов. - Не будет тебе с этого никакого навара. Все равно будешь жить, как я прикажу.

- Во попал! - перестал радоваться Александр Петрович. - И те, и те в четыре руки за горло берут.

- Блядовать, Санек, не надо. Хватать бабки и ртом и задницей не надо. А главное - предавать не след.

- Что вы еще от меня хотите?!

- Назови того, или тех, кто от конторы имел с тобой дело, и я молчу.

- Мне представлялся лишь один. Майор Владимир Николаевич Майоров. Остальные охрана, сопровождение - шестерки.

Смирнов подозревал в тайне от самого себя, что так может случиться. Но гнал эти подозрения подале, страстно надеясь на фарт. Вот и случилось. Не было в этот раз ему фарта. Он сильно заскучал. - Других фамилий и имен ты не знаешь? Может, Майоров этот кого-нибудь упоминал? - после паузы без всякой надежды спросил Смирнов.

- Вы что людей из конторы не знаете? - удивился смирновской наивности Александр Петрович. - Они ни о чем не говорят. Они хотят, чтобы мы говорили.

Смирнов достал портсигар, извлек из него папиросу, защелкнул портсигар и вдруг увидел надпись на нем. Усмехнулся, читая, вытащил парную к портсигару зажигалку, прикурил от нее, а потом по очереди сначала портсигар, затем зажигалку - швырнул на письменный стол по направлению к Александру Петровичу. Присовокупив: - Была без радости любовь, разлука будет без печали. Забирай цацки назад и забудь, что когда-то играли в одной команде. А, в общем, живи как хочешь, перевертыш. Цвети и пахни.

Смирнов с трудом поднялся. От хорошего настроения не осталось и следа. Не глянув на Воробьева, двинул к дверям.

- Чем я буду застрахован от всяческих неожиданностей? - спросил у его спины Александр Петрович.

- Ничем, кроме моего обещания молчать, - ответил Смирнов, не оборачиваясь и вышел вон.

- Все в порядке? - спросила очаровашка. Как все хорошие секретарши, она должна была разобраться, кто он такой.

- У кого? - удивился Смирнов.

- У вас, конечно.

- Твое дело, крошка, беспокоиться о том, чтобы у твоего шефа все в порядке было. Сообщаю тебе: у него пока все в порядке, - злобно и от этого многословно высказался отставной полковник.

- Милана! - позвал секретаршу появившийся в дверях Воробьев и, вдруг заметив в приемной Смирнова, фразу не продолжил.

- Хорошо, что вышел, - заметил Смирнов. - Дай-ка портсигар.

Воробьев вынул из кармана и протянул ему портсигар. Смирнов раскрыл его, горстью извлек папиросы и вернул портсигар Воробьеву.

- Чао, - сказал Смирнов, окончательно прощаясь.

47

Тряся сиськами, совершенно голая Алуська зигзагами спускалась к воде по крутому берегу Москва-реки - туда, где вокруг бутылок кругом полулежали серьезные в годах мужчины. Алуся проследовала сквозь круг, ногами сбивая стаканы, перейдя на бег, сильно оттолкнулась от земли и нырнула в воду.

- Стоп! - рявкнул режиссер.

Алуся уже вынырнула и, трясясь, выбралась на берег. К ней бежали костюмерша с махровой простыней и теплым халатом, и помреж со стаканом водки.

- Это что такое? - подумав, тихо спросил Кузьминский.

- О чем ты там, Витя? - не расслышав, спросил сверху режиссер. Он рядом с оператором сидел на стреле крана с кинокамерой, которая следовала за Алусей во время ее прохода и пробега.