Анатолий Степанов - День гнева

- А можно так говорить: "вещи происходят"?

- А как же иначе? - удивился Демидов и продолжил: - Очень странные. И крепко связанные с КГБ.

- Ты зачем мне служебные секреты раскрываешь? - лениво поинтересовался Смирнов.

- Мне с кем-нибудь поделиться надо своими сомнениями и подозрениями. С кем же, как не с вами?

- С живым воплощением то есть, - допер, наконец, Смирнов.

- С человеком, которого я уважаю, - твердо поправил Демидов.

- Ну, я думаю, что ты уважаешь не одного меня.

- Те люди не из нашей конторы. А из нашей конторы уважаю только вас.

- Тем более, что я уже не в вашей конторе. Говори.

Хоть так неудобно на гнутом для расслабки реечном парковом диване, Демидов сидел будто аршин проглотил, с прямой спиной, с прямой шеей, с ориентированным на прямоту спины и шеи затылком - торчком. Сделал губы трубочкой, звучно втянул в себя воздух и приступил к повествованию. Точно по газете читал:

- В последнее время говорят о самоубийстве предпринимателя Горошкина, который в недавнем прошлом был видным партийным функционером. Наша бригада, в составе которой находился и я, приступила к дознанию по факту самоубийства. Была проведена первоначальная работа, давшая весьма любопытный результат: многие нестыковки в версии о самоубийстве. Однако, в связи с тем, что во время обыска на квартире Горошкина была обнаружена весьма солидная сумма в валюте, группа КГБ, которая по своей инициативе появилась на месте предполагаемого самоубийства сразу же вслед за нами, эта группа потребовала передать дело Горошкина ей, что нашим начальством и было сделано. Последнее, что успел сделать по этому делу я, это запросить вдову, которая была, естественно, в горе, но лишать себя жизни в связи с гибелью мужа не собиралась. Но, оказывается, собиралась. Милиция успела всего лишь зафиксировать самоубийство вдовы, как вся наша бригада была окончательно отстранена.

Я, Александр Иванович, пришел к выводу, что обе версии - версия о самоубийстве Горошкина и версия о самоубийстве вдовы, основаны на примитивных внешних фактах и не выдерживают серьезной критики. Я уверен, что это убийство, замаскированное под самоубийство.

Демидов, наконец, откинулся на спинку скамьи, давая понять, что монолог завершен. Лихо завершен, на самой высокой ноте. Смирнов даванул мгновенного косяка на демидовский профиль: надеялся поймать в послемонологовой расслабке неконтролируемые эмоции. Но профиль был тверд и только. Тогда Смирнов решил задать ничего не значащий вопрос:

- И что же ты со своей уверенностью собираешься делать?

- Вот я и хочу с вами посоветоваться.

- Валюта, - уважительно произнес Смирнов. - Тут не зацепишься рапортом о незаконности передачи, это, действительно, их дело. Рапорт по собственному начальству - сам понимаешь, акт если не бессмысленный, то мало что дающий и во всяком случае чрезвычайно опасный для тебя, Демидов. Так что дыши в сторонку и помалкивай.

- Не могу молчать!

- Ишь ты, Лев Толстой, - прокомментировал темпераментное заявление Смирнов, теперь в открытую изучая демидовский профиль. - Кричать, следовательно, собираешься?

- Не знаю, - вдруг увял Демидов. - Но ведь надо чтобы кто-нибудь узнал!

- Вот я узнал и что? - задумчиво заметил Смирнов.

- Александр Иванович, у вас в российском руководстве концов нет? отчаянно поинтересовался Демидов. - Может они чего-нибудь могут?

- Они чего-нибудь могут, - подтвердил Смирнов. - Но концов у меня нет.

- А если я сам туда пойду? Только к кому...

- Так ты считаешь, что эти фальшивые самоубийства, на самом деле политические убийства, - не спросил, констатировал Смирнов.

- Считаю, - без колебаний рубанул Демидов.

- А как твой начальник Леня Махов ко всему этому относится?

- Да никак. Передал дела и все. Баба с возу - кобыле легче.

- Как тебя зовут? А то я все Демидов да Демидов...

- Владимир Игнатьевич. Володя.

- Не суетись, Володя. Я постараюсь тебе помочь.

- Спасибо, Александр Иванович, - Демидов встал.

- Пока не знаю за что, - продолжая сидеть, заметил Смирнов. - Завтра, то есть сегодня, часикам к восьми вечера подойди сюда ко мне.

- Спасибо еще раз и до свидания, - уже убегая, прокричал Демидов.

Ушел Демидов, ушел. Не зная зачем, Смирнов, сильнее обычного хромая, спустился по переулку к Москва-реке. С опаской перейдя неширокую проезжую часть, он подошел к парапету и облокотился о него.

Слева - стрелка с "Красным Октябрем", справа - складское помещение новой картинной галереи, перед и вверху - тревожащее, - будто в кровавых потеках - бывшее пристанище самых высоких партийных боссов.