Анатолий Степанов - День гнева

Внимания заслуживали лишь карта Подмосковья, на которой чернильными кружочками были отмечены несколько населенных пунктов, да два листочка, исписанные Курдюмовской рукой. Убористый этот жесткий почерк был Смирнову знаком: читал его рукописную автобиографию. Листки он нашел, вынув ящики письменного стола. Часто случается, что неровно положенные бумаги при выдвижении-задвижении ящика цепляются за стенки тумбы и дно верхнего ящика и заваливаются по задней стенке вниз. Вот и эти два листочка завалились. Ни карту, ни листки Смирнов на месте изучать не стал: сложил их в удобный квадратик и спрятал в карман куртки.

Кухня, ванная... Ничего, кроме того, что Иван Вадимович был сыроедом, аккуратистом, регулярно занимался зарядкой и по-дамски любовно относился к собственной внешности.

Холл-гостиная вообще не представляла интереса, но он все же подшерстил и ее. В баре он обнаружил бутылку черри-бренди, любимого своего напитка. А что, заслужил. Налил себе большую рюмку и, ни о чем не думая, с десять минут покайфовал в кресле. Тщательно вымыв и протерев рюмку в ванной, он вернулся в холл. И тут пришла удача. Закрывая дверцы бара он опустился на кривой ноге и, потеряв равновесие, темечком задел изящную полку, на которой одиноко стояла венецианского стекла ваза с букетом ковыля. Смирнов едва успел подхватить ее на лету. Полка располагалась чуть выше его глаз, и поэтому когда, поправив букет, ставил вазу на место, он не видел, что мешало стать ей плотно к стенке! Он пошарил по полке, и рука наткнулась на нечто узкое и скользкое. Утвердив вазу, он стащил с полки это нечто. В его руках оказалась кабинетная телефонная книжечка-алфавит. Видимо, Курдюмов, звоня по телефону из холла, автоматически сунул книжечку на полку и, увлеченный разговором или отвлеченный чем-то, начисто забыл про нее. Смирнов наспех перелистал ее. Заполнена и довольно густо. Удача, удача!

Он, таясь, вышел на балкон-лоджию. Маленькие-маленькие Казарян и Кузьминский, стоявшие на углу Гоголевского бульвара и Гагаринского, заметили его. Больше здесь делать нечего. Совершив инспекторский - не оставил ли следов своего пребывания - обход, он открыл на щель дверь, осмотрелся, выскочил из квартиры, закрыл ее и рванул к любимой своей лестнице. На ходу сняв Варварины сильно маловатые ему меховые перчатки, он расслабленно, с чувством хорошо исполненной работы, спустился вниз.

Делая акцент, Казарян страстно, как корова в стойле, ревел:

- Вот ты говоришь, нет его, не живет, а государственная организация справочное бюро пишет мне на бумажке, что есть! Видишь, видишь? Кому мне верить - тебе или государству?

Не особо прячась, Смирнов пересек вестибюль и вышел на волю. В машину лезть не хотелось. Постоял на перекрестке, ощущая любимую Москву. Объявилась группа прикрытия. Войдя в роль приезжего кавказца, Казарян не хотел выходить из нее. Ужасно закричал на Смирнова. С акцентом же:

- Ну, что стоишь, что стоишь?! Дело надо делать, дело! Залезай в автомобиль, крути баранку, поехали!

Включая зажигание, Смирнов обернулся к ним, устроившимся на заднем сидении, и, некрасиво раззевая пасть, пропел древнее:

- Как прекрасен этот мир, посмотри-и-и!

Кузьминский принюхался, возмущенно ахнул:

- Ну и ну! Ты, Иваныч, не только нарушаешь социалистическую законность, но и приворовываешь по мелочам. Хозяйское черри хлестал?

- Ага, - самодовольно подтвердил Смирнов и поехал.

- Есть улов, Саня? - без акцента спросил Казарян.

- Кое-что имеется. По мелочам.

7

Был день выплаты недельной зарплаты. Сырцов и С.С.Горошкин сидели в знаменитом кооперативном кафе на Кропоткинской и ждали заказа. О деньгах пока ни слова, светскую беседу вели.

- В сегодняшней жизни, Георгий, - попыхивая "Данхилом" делился жизненным опытом Сергей Сергеевич, - на первое место выходит мобильность, я бы даже сказал реактивность. На чем я сейчас легко обыгрываю конкурентов? Только на мобильности. Мои компьютеры на пятнадцать процентов дешевле, чем у них. Что, разве я закупаю товар за границей по более дешевым ценам? Вовсе нет. На поверхностный взгляд я довольствуюсь малым: тридцатью - тридцатью пятью процентами дохода, а у них от пятидесяти до шестидесяти. Но пока они продадут одну партию, я продам две, а то и три. Оборот - вот секрет успеха настоящей торговли.

- Не боитесь, что я ваши секреты конкурентам продам? - в паузе, пока Сергей Сергеевич записал монолог "Боржоми", спросил Сырцов, чтобы как-то участвовать в беседе.