Александр Савельев - Аркан для букмекера

Под недоуменные крики кавалькада вылетела из последнего поворота и стала разворачиваться веером. Впечатляющее зрелище! Разметанные ветром гривы, кричащие глаза лошадей и четкий, без единого сбоя, чеканный перестук копыт.

Пятый номер, поджарый жеребец с мощной подсушенной мускулатурой, заметно увеличив скорость, стал выходить на удобную для решающего броска позицию, но вдруг закинулся и, оскалив зубы, поскакал галопом.

— Этого не должно быть. У лошади безупречный, прекрасно сбалансированный ход, — обратил внимание Ольховцевой директор ипподрома. — Вот вам наглядный пример сбоя, о котором я говорил.

Второй номер, по мысли игроков, имеющий хорошие шансы на победу в заезде, выдвинулся из общей массы лошадей и тоже попытался разрушить лидерство нацеленной на выигрыш троицы. Трибуны откликнулись криком одобрения:

— Давай, родимый! Нажми чуток, осталось немного!

Он уже захватил третьего, приближался к первому номеру, бежавшему вторым. Казалось, еще немного усилий — и он выйдет в лидеры. Но не тут-то было. Наездник, выступавший под третьим номером, улучив момент, когда настырный соперник оказался на мгновение закрытым от трибун и судейской ложи соседней запряжкой, «неосторожным» движением хлыста коснулся паха его лошади. «Коснулся» — сказано не совсем точно: ожег молниеносным ударом. Рысак, разгоряченный борьбой, вскинулся на дыбы и под гул разочарования трибун запрыгал галопом.

Эти две с небольшим минуты, которые длился заезд, зрители, а точнее, игроки, поставившие на комбинацию, подброшенную Михалкиным, находились в каком-то тумане. Построив модель предстоящей борьбы в заезде, они словно заперли себя в клетку ошибочных предубеждений и не видели ничего, что не вписывалось в эту схему. Это напоминало массовый гипноз, фокусы сатаны, кстати, кое-кто потом так и расценил шестой заезд. «Чуть-чуть не хватило выносливости второму номеру, пятому и седьмому наездникам — мастерства, и, не сбейся с рыси на финише второй номер, деньги были бы в кармане». Но когда ударил финишный гонг, люди вдруг прозрели, и всем стало ясно — сыграли они туфту.

Третий, первый, шестой пришли к финишу в этом порядке. Пришли, четко обозначив интервалы между собой, чтобы у судей не появилось соблазна поменять их местами. Порядок распределения мест в заезде зафиксировали фоторепортеры и фотофиниш. Блестяще разыгранный спектакль. Высочайший уровень. Даже начальник производства не побежал в судейскую требовать отмены результата заезда.

— Как говорится, без комментариев. Вы все видели своими глазами. Два сбоя, и оба не объяснимые ни логикой борьбы в призу, ни уровнем подготовки. Слово за вами, Наталья Евгеньевна, — подытожил картину мошенничества директор ипподрома.

— Ну и задачку вы мне задали! Не знаю, с какого бока подступиться. Давайте начнем с ветеринарной службы. Распорядитесь, чтобы у этих лошадей, пятого номера и второго, срочно взяли кровь и сделали анализ на количество содержания адреналина. И еще. Предупредите бухгалтерию, чтобы все крупные выигрыши в этом заезде выдавали только после предъявления удостоверения личностей. Список этих людей должен быть у меня. Кроме того, я возьму видеозапись заезда, может быть, увижу что-нибудь интересное.

Наталья Евгеньевна подошла к окну посмотреть, не ушел ли Синебродов? Его на прежнем месте не оказалось. Ею овладело странное чувство: то ли огорчения, то ли обиды, и невольно вспомнилось далекое прошлое, когда они с Градолюбовой, обе девятиклассницы, были неравнодушны к Володьке. И вдруг он исчез неизвестно куда…

Ольховцева вскоре поступила в университет на юрфак, увлеклась сыском и вся погрузилась в изучение криминалистической науки. Она попробовала себя во всех качествах универсального сыщика: в оперативно-розыскной работе, дознании и эксперта, но выбрала биологическую стезю в криминалистике, знала все последние достижения в этой области, имела собственные открытия и успешно использовала их в практической работе.

Мужчины незаметно отошли в ее жизни на второй план, приобрели, если можно так выразиться, вспомогательное значение, обеспечивая нормальную жизнедеятельность организма. И не более того. Ее это вполне устраивало, во всяком случае до тех пор, пока не объявится некий особенный экземпляр, способный разрушить укоренившиеся привычки.

Синебродова она встретила снова уже в качестве мужа Градолюбовой, и никаких иных, кроме дружеских, чувств он уже в ней не вызвал. Тем не менее сейчас, не найдя его там, где хотела увидеть, Ольховцева ощутила легкую горечь…