Рекс Стаут - И быть подлецом (сборник)

– Я прекрасно ее понимаю! По вашим словам, Вульф сотрудничал с полицией. С какой целью? И что же произошло? Еще одно убийство! Вульф заморочил всем вам голову, и мне это надоело! Отвезите Гудвина в мой офис!

– Никто не морочил мне голову, – резко возразил Кремер. – Отвези его, Пэрли. Я позвоню насчет обвинения.

В офисе помощника комиссара О’Хары мне нравились две вещи. Во-первых, именно там я умничал в прошлый раз, и поэтому офис пробуждал приятные воспоминания. Во-вторых, мне импонировала приятная обстановка. Это была самая красивая комната на Сентер-стрит. Угловая, с шестью большими окнами. За роскошные кресла, ковры и прочие излишества заплатила богатая жена О’Хары.

Я непринужденно уселся в одно из удобных кресел. Содержимое моих карманов было аккуратно сложено на углу большого полированного стола красного дерева – за исключением одной вещи, которую держал в своей лапе Пэрли Стеббинс. Пэрли до того взбеленился, что лицо его пылало, как алый закат, и он заикался.

– Не б-будь ч-чертовым дураком, – увещевал он меня. – Если станешь молчать при О’Харе, когда он сюда явится, упечет тебя, как пить дать. А сейчас уже седьмой час. И где же ты проведешь ночь? – Он махнул на меня той лапой, в которой была зажата вещь из моего кармана. – Ну-ка, скажи?

Я покачал головой с непреклонным видом.

– Ты же знаешь, Пэрли, – сказал я беззлобно, – что это чертовски смешно. Вы обыскали всю компанию подозреваемых и ничего не нашли – я понял это по вашему с Роуклиффом виду. Но у меня, не повинного ни в одном правонарушении, вы находите то, что считаете документом, изобличающим в преступных намерениях. И вот я здесь, всеми покинутый, и мне грозит бог знает какая кара. Я пытаюсь узреть хоть проблеск надежды, и что же я вижу?

– Ох, заткнись!

– Нет, мне же нужно с кем-нибудь потолковать. – Я взглянул на свои часы. – Так ты говоришь, седьмой час? Мистер Вульф спустился из оранжереи, ожидая увидеть меня в кабинете, готового доложить ему о событиях дня. Он будет разочарован. Ты знаешь, что́ он почувствует. А еще лучше тебе известно, что́ он сделает. Он придет в такое неистовство, что начнет искать в телефонной книге номера и сам их набирать. Ставлю десять против одного, что он уже позвонил в квартиру Фрейзер и переговорил с Кремером. Сколько мне поставить? Десять центов? Доллар?

– Прибереги его, чертова мартышка, для О’Хары – он очень скоро будет здесь. Надеюсь, тебе отведут камеру с клопами.

– Я бы предпочел, – произнес я вежливо, – поболтать.

– Тогда поболтай вот об этом.

– Нет. В сотый раз нет. Я презираю анонимные письма и не люблю о них беседовать.

Он подошел к креслу и уселся лицом ко мне. Я встал, направился к книжным полкам, выбрал «Преступление и преступники» Мерсье и вернулся на прежнее место с книгой.

Пэрли ошибся. О’Хара прибыл совсем не скоро. Бросая взгляд на свои часы каждые десять минут, я делал это украдкой, поскольку не хотел, чтобы Пэрли подумал, будто меня снедает нетерпение.

В начале восьмого я поднял взгляд от книги, когда раздался телефонный звонок. Пэрли подошел к телефону на письменном столе и переговорил с кем-то. Он повесил трубку, вернулся к своему креслу, уселся и через минуту заговорил:

– Это был помощник комиссара. Он собирается поужинать. Я должен держать тебя тут до его прихода.

– Хорошо, – одобрил я. – Замечательная книга.

– Он думает, что ты кипишь от негодования. Ах ты ублюдок!

Я пожал плечами.

Еще час или более я превосходно держал себя в руках, но потом, все еще не отрываясь от книги, почувствовал, что начинаю терять самообладание. Проблема была в том, что я проголодался и это портило мне настроение.

Беспокоило меня и другое: какого черта делает Вульф? Признаю, это было неразумно. Ведь если он звонил Кремеру, или О’Харе, или, возможно, кому-то в офисе окружного прокурора, то я, сидя здесь взаперти, не услышал бы и эха. Даже знай он, где я нахожусь, и попытайся со мной связаться, его бы не соединили: Пэрли получил от О’Хары приказ не подпускать меня к телефону.

Голодный, отрезанный от внешнего мира, я начал ощущать обиду, а это было не дело. Я приказал себе отвлечься от мыслей о еде и других огорчительных вещах, включая число оборотов минутной стрелки моих часов, и перевернул страницу.

Без десяти девять дверь распахнулась и вошли О’Хара с Кремером. Пэрли встал. Я был в середине абзаца и потому лишь глянул одним глазом, кто там. О’Хара повесил шляпу и пальто на вешалку, а Кремер бросил свои на кресло. Хозяин кабинета направился к своему письменному столу, пройдя так близко от меня, что я мог бы поставить ему подножку.