Рекс Стаут - И быть подлецом (сборник)

Это был весьма неплохой куш, исчислявшийся шестизначной цифрой, которая начиналась то ли с двойки, то ли с тройки – так что имело смысл потратиться на яд, если мыслишь в таком направлении.

Однако ничто не указывало на то, что Дебора мыслила именно так. Она и мисс Фрейзер, тогда еще мисс Оксхолл, дружили с детства, в Мичигане преподавали в одной школе и породнились, когда Маделин вышла замуж за брата Деборы, Лоренса.

Что касается Лоренса, то его смертью занялись снова. Главным образом из-за цианида, который фигурировал и в деле о самоубийстве мужа Маделин. Он был фотографом, и цианид всегда находился у него под рукой – только протяни ее к полке с реактивами.

А что, если он не кончал с собой? Или покончил, но кто-то подумал, будто его убила жена, чтобы получить пять тысяч долларов страховки? И теперь, спустя шесть лет, решил поквитаться, устроив так, чтобы сама мисс Фрейзер отравилась цианидом?

Естественно, лучшим кандидатом на эту роль была Дебора Коппел. Но для развития этой версии не смогли найти ни единой зацепки. Ни малейших доказательств не отыскалось ни в прошлом, ни в настоящем. Все говорило за то, что Дебора и Маделин – близкие подруги, которых связывают общие интересы, взаимное уважение и нежность.

Кроме того, в Мичигане ничуть не сомневались, что смерть Лоренса Коппела была самоубийством. Он слыл ипохондриком, страдавшим неврастенией, и письмо, которое он послал лучшему другу, местному адвокату, не оставляло никаких сомнений на сей счет. Мичиган с готовностью отвечал на запросы Нью-Йорка, но сам не проявлял ни малейшего интереса.

Еще одной из тупиковых линий расследования стала попытка связать с Мичиганом кого-нибудь из сотрудников мисс Фрейзер, главным образом Элинор Вэнс. Ранее ту же попытку предприняли в отношении Сирила Орчарда, а теперь пробовали на других. Это ничего не дало. Никто из взятых на заметку никогда в Мичигане не бывал.

Как я уже сказал, Вульф почитывал заметки о нашем деле в газетах и любезно выслушивал прочие новости от меня. Однако ему не удавалось ограничиться ролью благосклонного наблюдателя. В течение этой недели к нам дважды забегал Кремер, а Андерсон, президент «Хай-Спот», заглядывал один раз. Являлись и другие.

В субботу днем после шестичасовой беседы с Кремером и его подчиненными прибыл Талли Стронг. Вероятно, в полиции его нещадно заклевали, как и всех остальных, в отместку за то, что их компания бесстыдно лгала копам. Поэтому Стронг был ужасно расстроен. Когда он оперся на стол Вульфа, обвиняя того в предательстве, и его очки сползли на кончик носа, он даже не потрудился их поправить.

Он настаивал на том, что договор с Вульфом недействителен, поскольку тот нарушил принятые на себя обязательства. Как бы все ни повернулось, Вульф не то что не получит вознаграждения – ему даже не возместят расходы. Кроме того, будут преследовать по закону за причинение ущерба. Разглашение им факта, способного нанести большой урон мисс Фрейзер и ее программе, радиосети и компании «Хай-Спот», поступок безответственный и непростительный, несомненно, послужит достаточным основанием для возбуждения дела.

Чушь, парировал Вульф. Он не нарушал договора.

– Да? – Стронг выпрямился. Его галстук сбился на сторону, волосы не мешало бы причесать. Он поднес руку к очкам, едва державшимся на кончике носа, но вместо того, чтобы водрузить на место, снял их. – Вы считаете, что нет? Посмотрим. И кроме того, вы подвергли опасности жизнь мисс Фрейзер! Я пытался ее защитить! Мы все пытались!

– Все? – усомнился Вульф. – Вот и нет. Все, кроме одного.

– Нет, все! – Стронг пришел к нам отвести душу и не желал, чтобы ему мешали. – Никто, кроме нас, не знал, что яд предназначался ей! А теперь это знают все! Кто сможет ее защитить? Я попытаюсь, мы все попытаемся, но какой у нас шанс?

Мне казалось, что его слова лишены логики. Единственная угроза мисс Фрейзер, насколько нам было известно, исходила от того, кто колдовал над кофе, и, уж конечно, этот субъект не узнал ничего нового для себя.

Мне пришлось проводить Талли Стронга до дверей и выставить его. Если бы он мог успокоиться настолько, чтобы сесть и побеседовать, я бы этому не препятствовал, но он уж чересчур разошелся. И когда Вульф велел его выдворить, я не имел ничего против.

И тут Стронг окончательно разъярился. Одного взгляда на нас двоих хватило бы, чтобы понять: если дойдет до рукопашной, я справлюсь с ним одной левой. Однако, когда я взял его за руку, он вырвался и повернулся ко мне с таким видом, словно для него сбить меня с ног – пара пустяков. К тому же он держал в руке очки. Мне удалось выпроводить его так, что ни один из нас не пострадал.