Рекс Стаут - И быть подлецом (сборник)

Я устроился у своего письменного стола с блокнотом, прихватив тарелку с такими же сэндвичами, как у Билла, а также кувшин с молоком и стакан.

Вульф только пил пиво. Он никогда не ест между ужином и завтраком. А если бы ел, то не мог бы утверждать, будто не потолстел за последние пять лет – впрочем, это в любом случае неправда.

Порой бывает любо-дорого посмотреть, как Вульф вытягивает правду из собеседника, мужчины или женщины, но временами это зрелище вызывает зубовный скрежет. Когда точно знаешь, куда клонит босс, и следишь за тем, как он тихонько подбирается к жертве, чтобы не спугнуть ее, это чистое наслаждение. Но случается и такое, что Вульф не преследует никакой конкретной цели – или она вам неизвестна, – прощупывает клиента то в одном месте, то в другом, потом начинает все сызнова и, как вам представляется, абсолютно ничего этим не достигает. Проходят часы, у вас давно закончились и сэндвичи и молоко, и тогда рано или поздно наступает момент, когда вы даже не даете себе труда прикрыть рукой зевок.

Если бы в четыре часа утра в ту среду Вульф снова начал расспрашивать Билла Медоуза о его связях с публикой, которая толчется на бегах, или излюбленных темах бесед интересующих нас людей (исключая профессиональные предметы), или о том, как Медоуз попал на радио и нравится ли ему там, я либо швырнул бы в Вульфа свой блокнот, либо пошел на кухню за молоком. Но он больше ничего не спросил.

Оттолкнув кресло, босс поднялся на ноги. Желающий узнать, что́ я записал в блокноте, может навестить кабинет Вульфа в мои свободные часы. Я ему прочту, взяв доллар за страницу. Но он только выбросит деньги на ветер.

Я проводил Билла, а когда вернулся в кабинет, Фриц занимался там уборкой: он никогда не ложится спать раньше Вульфа. Он спросил меня:

– Солонина была сочной, Арчи?

– О господи! – воскликнул я. – Думаешь, я еще помню? Это было сто лет назад. – Я повертел ручку сейфа и обратился к Вульфу: – Мне кажется, мы даже не взяли старт. Кто вам нужен утром? Сол, и Орри, и Фред, и Джонни? Как это для чего? Почему бы им не походить за мистером Андерсоном?

– Я не собираюсь, – мрачно ответил Вульф, – тратить деньги, пока не знаю, что именно хочу за них получить. Даже если это деньги клиентов. Коль скоро есть шанс разоблачить отравителя, просто выяснив, кто покупал цианид или где его могли раздобыть известные нам личности, то это работа для мистера Кремера и его двадцати тысяч сотрудников. Несомненно, полицейские уже сделали все, на что способны, в этом направлении и во многих других, – иначе он не стал бы мне звонить, взывая о помощи. Единственный, кого я хочу увидеть утром… Кто же это? Кто придет в одиннадцать?

– Дебби. Мисс Коппел.

– Ты мог бы сначала назначить мужчинам. Ведь есть шанс, что мы раскроем дело, не дойдя до женщин. – Он уже стоял у двери в прихожую. – Спокойной ночи.

Если бы спустя тридцать три часа, в четверг, кто-нибудь захотел узнать, как обстоят дела, то мог бы удовлетворить свое любопытство, заглянув в столовую и понаблюдав за поведением Вульфа во время обеда, состоявшего из кукурузных оладий с осенним медом, сосисок и целой миски с салатом. За едой он всегда бывает экспансивен, разговорчив и добродушен, но сейчас был угрюм, хмур и раздражителен. Фриц не на шутку расстроился.

В среду Вульф занимался мисс Коппел с одиннадцати до часа, мисс Фрейзер – с двух до четырех, мисс Вэнс – с восьми тридцати вечера до одиннадцати, Натаном Траубом – с полуночи, а Талли Стронгом – в четверг, с одиннадцати утра до обеда.

Я исписал сотни страниц блокнотов, но там нет абсолютно ничего интересного.

Разумеется, пробелы были заполнены, но чем? Мы даже получили признания, но в чем?

Билл Медоуз и Натан Трауб признались в том, что часто играют на бегах.

Элинор Вэнс поведала, что ее брат занимается гальванопластикой и, насколько ей известно, часто использует материалы, содержащие цианид.

Маделин Фрейзер открыла нам, что не может поверить, будто кто-то добавил яд в одну из бутылок и ему было все равно, кому из четырех участников передачи достанется отравленный напиток.

Талли Стронг сообщил, что полиция обнаружила его отпечатки пальцев на всех четырех бутылках. Он дал этому такое объяснение: пока врач, опустившись на колени, осматривал Сирила Орчарда, он, Стронг, пришел в ужас от мысли, что с «Хай-Спотом», продукцией самого важного спонсора, что-то не так. В панике он схватил все четыре бутылки, ибо у него возникла идиотская идея спрятать их где-нибудь, но мисс Фрейзер и Трауб отняли у него бутылки и вернули на стол. Это признание выглядело особенно любопытным, поскольку подсказывало, почему исследование отпечатков пальцев на бутылках ничего не дало копам.