Мэри Стюарт - Лунные прядильщицы

Лэмбис появился в дверях, прищурив глаза на сол­нечный свет. Он двинулся вперед. «Колин! Да как же ты?.. Мой дорогой мальчик… ты в безопасности! Нико­ла… это вы его нашли?»

Я сказала: «Есть что-нибудь попить? Он почти падает с ног».

«Марк там?» – слабо спросил Колин.

«Нет. Заходите внутрь от солнца. – Лэмбис взял Колина за другую руку, и мы ввели его в прохладу церкви. – Я как раз шел к каяку. Во фляжке вода. Посадите мальчика, Никола… Я добуду ему питье».

Рюкзак Марка лежал в углу, куда Лэмбис вытащил его из укрытия в развалинах кирпичной кладки. Кроме этого, все здесь было пусто, как высохшее яйцо, чистый пол из темных плит, своды полны пересекающихся лучей и теней, из единственной ниши пристально смот­рит призрак Христа Пантократора. Ружье у стены у двери.

Лэмбис нагнулся у рюкзака и искал флягу. Он был к нам спиной. Когда Колин выпрямился, я отпустила его руку и двинулась к ружью. Я не притрагивалась к нему, мне легче прикоснуться к змее. Но я видела, что у Лэмбиса нет шанса схватить оружие до того, как им овладеет Колин. Пистолет направился в спину Лэмбиса. Он нашел термос. Выпрямился и повернулся, а в руке термос. Увидел пистолет. Изменилось выражение лица, почти смешно. «Что это? Колин, ты с ума сошел?»

«Сбавь тон, – кратко сказал Колин. – Мы хотим услышать о Марке. – Он помахал револьвером. – На­чинай рассказывать».

Лэмбис стоял, как камень, затем его глаза обратились ко мне. Он выглядел испуганным, и я его не винила. Рука Колина была нетвердой, револьвер мог вот-вот выстрелить. Вопрос Лэмбиса был не праздным, Колин действительно выглядел более, чем выбитым из колеи. Грек отрывисто сказал: «Никола, что это? У него пому­тилось в голове? Эта штука заряжена?»

«Никола, – сказал Колин так же резко, – обыщи его. Не стой между ним и револьвером. Лэмбис, стой спокойно, или я обещаю, что сразу выстрелю. – Он сказал это, когда глаза Лэмбиса сверкнули в направле­нии ружья. – Торопись, – добавил Колин, обращаясь ко мне. – У него нет ружья, но он носит нож».

«Знаю», – сказала я слабо и обошла Лэмбиса сзади. Нет необходимости говорить, я никогда прежде никого не обыскивала и имела очень смутное представление из фильмов и книг, как это делается. Если бы не останки в ущелье и не лицо Колина, все это было бы чистым фарсом. Английский язык Лэмбиса покинул его, и он произнес ряд вопросов и брани, которых Колин не пони­мал, а я не слушала. Я сразу же нашла нож в его кармане и переложила в свой. Чувствовала я себя глупо, словно ребенок, играющий в пиратов. Я встала снова на свое место.

Лэмбис сказал яростно по-гречески: «Велите ему опу­стить эту игрушку, Никола! Что за шутки вы шутите оба? Он убьет кого-нибудь! Или он сошел с ума от того, что они с ним сделали? И вы тоже с ума сошли? Выхватите у него этот проклятый револьвер, и мы его…»

«Мы нашли могилу», – сказала я по-английски.

Он остановился на полуслове. «Да?» Ярость покинула его, вытянулось лицо, темный загар казался почти бо­лезненным в ярких пересекающихся лучах. Он моментально забыл Колина и револьвер, оправдываясь, заго­ворил: «Это несчастный случай. Вам следует понять это. Вы знаете, я не хотел убить его».

Я стояла спиной к косяку двери – псевдодорической колонне – и ощупывала в кармане нож, который ото­брала у него. Под рукой я чувствовала резьбу ручки и вдруг вспомнила, очень явственно, рисунок голубой эмали на медном древке. Я вспомнила, что он использо­вал именно этот нож для того, чтобы нарезать говядину для Марка… «Вы это сделали?» – спросила я.

«Я не хотел, чтобы он умирал. – Он повторял свои слова с мольбой. – Когда вы вернетесь к своим людям в Афины, возможно, поможете мне… если скажете им, что это просто несчастный случай…»

Что-то сломалось у меня внутри. Откуда я взяла греческие слова, я не знаю. То, что я говорила, было сказано главным образом по-английски с примесью гре­ческого и французского. Но Лэмбис понял, и, как выяс­нилось потом, Колин тоже. «Несчастный случай? – я забыла о необходимости говорить тихо, и мой голос грубо возвысился. – Несчастный случай? Тогда, я по­лагаю, несчастный случай и то, что ты носишься тут сейчас по склону горы с этой свиньей, которая стреляла в Марка и хотела, чтобы они убили Колина? И не думай, что я не знаю все о тебе и твоих друзьях, потому что я знаю! Верь, я знаю каждый шаг, который делает твоя грязная банда – Стратос, Тони, София, Джозеф, а те­перь и ты! И не пытайся притворяться, что ты не замешан в ней по уши, потому что мы видели тебя… нет, попридержи свой грязный язык и дай мне закончить! Помочь тебе? Ты хочешь стрелять исподтишка, а я не пошевелю пальцем, чтобы остановить Колина, но прежде всего мы хотим знать только, что ты делаешь в этой банде. Кто платит тебе и почему? Почему тебе нужно было доставить его сюда? И почему ты его убил? Почему тебе нужно было притворяться, что ты спасаешь его жизнь, грязный Иуда? Это потому, что я повстреча­лась? Если бы я осталась… он был таким прекрасным… если бы я только знала… я бы сама убила тебя прежде, чем разрешила бы тебе причинить ему вред! Если бы только я осталась…»