Мэри Стюарт: Лунные прядильщицы

Я пошла вдоль реки. Скоро тенистая тропинка начала подниматься, сначала спокойно, а затем заметно круче. Река заполнялась камнями, покрывалась порогами и шумела все громче. Долина превратилась в узкое ущелье, а тропинка стала грубым неопределенным про­ходом над зеленой водой, куда не заглядывает солнце. Деревья над головой сомкнулись, с папоротника капала вода, шаги эхом отражались от скал. Но, несмотря на кажущееся уединение, по маленькому ущелью часто ходили люди и животные: проход плотно утоптан и покрыт явными свидетельствами того, что по нему хо­дили мулы, ослы и овцы.

Через несколько минут я увидела, зачем они туда ходят. Я поднялась по крутому склону сквозь редеющие сосны и сразу вышла из тени ущелья на открытое плоскогорье примерно шириной в полмили и глубиной в двести или триста ярдов, словно широкий выступ на склоне горы. Поля, огороженные с трех сторон деревья­ми. На юг, по направлению к морю – обрыв, покрытый огромными валунами. За плодородной почвой, на север, поднимаются горы с облаками, оливами и ущельями среди деревьев. Из самого большого ущелья вытекает река, пробивает извилистое русло через плоскогорье. Каждый дюйм плоской поверхности вскопан, разрых­лен и обработан мотыгой. Между грядами с овощами выстроились рядами плодовые деревья: рожковые де­ревья, абрикосы, а также вездесущие оливы и лимоны. Поля отделены друг от друга узкими траншеями или невысокими каменными насыпями, где безо всякого порядка растут маки, фенхель, петрушка и сотня полез­ных и съедобных трав. На отдаленных концах плоско­горья вертят белыми брезентовыми крыльями веселые маленькие критские ветряные мельницы, накачивая воду в канавы, которые нитями проходят через сухую почву.

Вокруг никого. Я прошла мимо последней мельницы, поднялась сквозь виноградник, который образовал тер­расу уже в начале склона, и остановилась в тени лимон­ного дерева. Здесь я заколебалась, почти решив остано­виться. С моря дует прохладный ветерок, цветы лимо­нов удивительно благоухают, вид великолепный… Но у моих ног в пыли жужжали мухи над пометом мулов, а у воды среди сорняков валялась пропитанная водой и разваливающаяся алая пачка от сигарет. Хотя и над­пись на ней была греческая, она все равно оставалась мерзким куском мусора, способным испортить квадрат­ную милю отличного пейзажа. Я посмотрела в другую сторону, в направлении гор.

Белые горы Крита поистине белые. Даже когда в разгар лета весь снег тает, их вершины остаются сереб­ряными. Голые, серые скалы сверкают на солнце, ка­жутся бледными, менее реальными, чем небо за ними. Очень легко поверить, что среди этих уединенных и плывущих в облаках остроконечных вершин родился король богов. Ибо Зевс, как говорят, родился в Дикте, пещере Белых гор. Даже показывают то самое место…

Именно в тот момент, при этой мысли, из блестящих листьев вылетела большая белая птица, медленно, спо­койно взмахивая крыльями, и поплыла у меня над головой. Такой я никогда прежде не видела. Она похожа на маленькую цаплю, молочно-белая, с длинным чер­ным клювом. Она и летела, как цапля – отогнула назад шею, свесила ноги и мощно махала крыльями сверху вниз. Белая цапля? Я прищурилась, чтобы понаблюдать за ней. Она парила надо мной, затем повернулась и полетела обратно над лимонной рощей и ущельем и затерялась в деревьях.

До сих пор я не совсем уверена, что случилось в этот момент.

По некоторой причине, которой я не могу понять, вид большой странной белой птицы, запах лимонных де­ревьев, шум ветряных мельниц и падающей воды, бли­ки солнечного света на белых анемонах с черными, как сажа, пестиками, и, больше всего, мой первый взгляд на Белые горы… все это стремительно смешалось в ощуще­ние волшебства, счастья, и поразило меня, как стрела. Внезапный прилив радости иногда бывает так физиче­ски ощутим, так точно отмечен, что потом можно уве­ренно сказать, в какой момент изменился мир. Я вспом­нила, как сказала американцам, что они подарили мне день. А сейчас я увидела, что они сделали это в самом прямом смысле. Казалось, это не случайность. Я обяза­тельно должна была оказаться здесь, одна под лимонны­ми деревьями, впереди тропинка, в сумке еда, в полном распоряжении абсолютно свободный день, а передо мной летит белая птица.

Я в последний раз посмотрела на мерцающий край моря, повернулась на северо-запад и быстро пошла сре­ди деревьев к ущелью вверх по склону горы.