Петр Акимов - Плата за страх

— Лучше бы я на улице подождала, — ответила Надежда, с отвращением глядя на пирожное. — Уберите эту гадость. Смердит.

— Ничего, сейчас мы отсюда уйдем, — успокоил ее Апээн. — Чем ты обеспокоена?

— А чего вы соврали? Нет у меня клиента Ряжкова!

— Ай-я-яй! Забыла? Я никогда не вру, — печально пожал плечами Апээн и открыл перед ней дверь кабинета. — Это профзаболевание такое — правдивость. Разве я говорил, что у тебя есть такой клиент? Я сказал: твой клиент. Имел в виду: будущий.

— Ничего себе! — сказала Надежда, увидев Ряжкова.

Огромный мужик до омерзения походил на карикатуру нового русского. Короткая стрижка делала голову кубической, жирные щеки наползали на стянутый галстуком воротник белой несвежей рубашки из индийского шелка. Он сгорбился на стуле и был так жирен, что его ягодицы свисали с боков сиденья. Безвольные руки, унизанные перстнями, почти касались пола. Глаза были закрыты, он ровно и спокойно дышал, чуть заметно улыбаясь. Спал.

Потом она заметила, что он тут не один. В глубоких креслах около журнального столика в дальнем углу кабинета настороженно выпрямились двое широкоплечих и тоже коротко остриженных парней. Вот от кого пахло оружием.

— Ребята, выйдите, пожалуйста, — попросил их Апээн, кладя руки спящего на колени. Чтобы не отекли. — Только тихонечко: там в приемной пациентка. Подождите пока в машине.

Парни переглянулись, но послушались. «Непрофессионалы», — подумала Надежда, когда они проходили мимо. Олег не любил рассказывать о своих заказчиках, но охотно просвещал ее о правилах безопасности. Если бы он стерег этого мордоворота, он бы ни за что не оставил клиента наедине с незнакомой женщиной.

— Вот, рекомендую: Ряжков, — представил чародей спящего, усаживаясь за свой письменный стол. — Для друзей и деловых партнеров — просто Ряшка. «Погремуха» у него такая.

— И это мой будущий клиент? — переспросила Кузнецова.

— Вот именно.

— Он что — сопротивлялся? И вы его усыпили, чтобы я под гипнозом застраховала? Ну и рожа. Действительно — Ряшка.

— Тс-с. Зачем зря человека обижать? Кстати, кличка для него привычней имени, что весьма осложняет ситуацию. Нелегко жить по-человечески, если и ты сам, и все окружающие обозначают тебя Ряшкой… И уж тебе-то, Надя, стыдно не помнить: никакой гипноз не заставит человека сделать то, чего он сам не желает. В том-то и беда: Ряжков хочет, очень хочет застраховаться. Но не может.

— Почему? Денег нет?

— Денег у него навалом. Просто я не могу его разбудить.

Ум (сознание) человека не старше его самого, поэтому он глуповат, тупо логичен и забывчив. Подсознание (душа, бессознательное), передаваемое по наследству, зародилось сотни тысяч, если не миллионы лет назад. И все это время набиралось опыта. Поэтому оно мудро и ничего не забывает. Но ему трудно влиять на поступки человека из-за контроля самоуверенного разума. Вот подсознание и прибегает к окольному воздействию: снам, оговоркам и предчувствиям. Апээн помогал человеку хотя бы на время избавиться от опеки самонадеянного разума и погрузиться в мудрость своей души. Сам чародей называл это «советоваться с подсознанием». Особенно полезно подобное, когда человеку кажется, что ему неведомы причины его тревог или проблем.

С такой жалобой обратился типичный вроде бы скоробогач Ряшка Ряжков. С детства ему не везло — пьющие родители, шальная дворовая компания, несколько тюремных сроков: сначала за хулиганку, потом за грабежи. Благодаря умению драться и на свой лад неглупой голове Ряшка умудрился выжить и даже выбился в авторитеты. Но когда у него все стало налаживаться — даже с явной уголовщиной он почти «завязал» благодаря удачным вложениям в легальный бизнес, — вдруг пропал покой. Излечившись с помощью Апээна от тяги к спиртному, Ряшка стал до неприличия часто и много есть, а по ночам мучиться то от бессонницы, то от кошмаров.

— Ничего странного, — без всякого сочувствия фыркнула Надежда. — Нажрется на ночь, вот и мерещатся всякие гадости. А при его-то биографии небось есть что вспомнить. От грехов не отмолишься.

Увидев Ряшку, она почти оправдала скандальность его жены. Зря Кузнецова на нее утром сердилась: жить с таким боровом и не яриться на весь свет — трудновато. Но чародей на нелюбезную реплику внимания не обратил. Он прекрасно знал, что подобную размашистость в суждениях Надежда позволяет себе только в его присутствии. Пар выпускает. Так у них роли распределялись, когда случалось действовать в паре: он — добрый и снисходительный, а она — суровая до категоричности. Надежда рубит сплеча, подсознательно уравновешивая всепрощенчество чародея.