Ирина Глебова - Ночные тени (сборник)

Начинал читать Викентий всегда с городских газет. Ему была интересна жизнь города. Вообще-то Кандауров на недостаток информации жаловаться не мог. Утренние и вечерние сводки происшествий, уйма фактов, получаемых при расследовании и общении с коллегами. Но всё это были известия криминальные, или, во всяком случае, отрицательные: забастовки, митинги протеста, пикеты у городской мэрии… А хотелось узнать, какие театры гастролируют, какие проводятся выставки, что издаётся…

Просматривая молодёжную газету, Викентий успел выпить свою чашку, пока в конце, на восьмой странице, наткнулся на имя, крупно набранное: Игорь Лунёв. Поскольку об этом человеке только вчера у них был разговор с Лоскутовым, Кандауров пробормотал:

– Ну, ну, интересно…

Газета давала анонс большого материала, который собиралась публиковать в нескольких следующих номерах: «Известный журналист проводит собственное расследование. После статьи об охоте на бомжей, которую, вслед за нашей газетой, напечатала и «Комсомольская правда», Игорь Лунёв продолжает тему бездомного человека, теперь уже на конкретной судьбе конкретного изгоя. Его герой – человек, которого всю жизнь все предавали. Невольный свидетель убийства боится за свою жизнь».

Дочитав последнее слово, Кандауров прикрыл ладонью текст, задержал дыхание, справляясь с куда-то бешенною рванувшимся сердцем. Ему страшно было поверить самому себе – слишком уж неожиданно пришёл к нему «момент истины». И страшно разочароваться. Медленно, с остановками после каждой строчки, он перечитал одну за другой фразы анонса. Всё получается, всё сходится! Лунёв интересовался именно убийством в Коцарском переулке. А кто же был «невольным свидетелем» этого убийства? Парнишка, последняя жертва «упыря». Именно он мог рассказать тому об этом, причём даже незадолго до гибели… «Упырь», по их подозрениям, бродяжничал или отирался рядом с бомжами – последние его жертвы из этой среды. Игорь Лунёв писал об облаве на бомжей и, видимо, желая продолжить тему, где-то наткнулся, нашёл, познакомился с убийцей, выдающим себя за бродягу. Причём, случилось это, скорее всего, сразу после облавы. «Упырь» сумел не попасться, притаиться, а потом – да, потом, видимо, Лунёв его пригрел, спрятал у себя! Для чего журналисту прятать незнакомого бродягу? Ну, во-первых, как жертву произвола милиции. И, судя по анонсу, «невольного свидетеля убийства» – так он, видимо, представил себя журналисту, чтобы ещё сильнее заинтересовать. Подставил себя в рассказе об убийстве на место Витька… Почему же Лунёв оказался таким доверчивым?

Викентий быстро вернулся в комнату, взял лежащие на письменном столе три фотографии. Так, Касимов, Степанов, Забурин. Первые два и на гражданских фото, и уже на тюремных одинаково неприятны – с тяжёлыми, почти отталкивающими взглядами. А вот Забурин – поразительно разный. Как сказал Миша? «Ангелочек и падший ангел». Он это заметил ещё в Ярославле и выделил именно этого человека. Похоже, не ошибся. Забурин со своей ангельской внешностью мог ввести в заблуждение журналиста – а народ этот, как знал Викентий из собственной практики, ушлый, но невероятно доверчивый. Забурин же легко мог не только обмануть, но и вызвать сострадание.

Хорошо, хорошо! С сердцем Кандауров уже справился, а возбуждённое состояние помогло ему чётко мыслить. Если Лунёв собирается писать большую статью, даже цикл очерков, где главный герой – Забурин, значит тот здесь, в городе, и, похоже, спокоен, чувствует себя неуязвимым. Отлично! Он возьмёт-таки это чудовище!

И тут Викентий вспомнил, что у Лунёва есть сын. Лоскутов, кажется, говорил – школьник, подросток. Перед глазами встала картина раннего утра на лесной поляне, свежее кострище, кровавый след на стволе дерева, лежащее ничком худенькое, почти мальчишеское тело, изуродованное страшной раной…

Быстро вернувшись на кухню, он набрал номер Лоскутова.

– Миша, – сказал в трубку, услышав голос коллеги. – Быстренько ко мне. Будем «упыря» брать! Если я, конечно, не ошибся. Давай! Я звоню в управление, прошу машину.

В управлении трубку взял дежурный по городу подполковник Малыхин. Они с Кандауровым хорошо ладили друг с другом. К тому же все на службе знали, каким делом занимается майор. Так что просьба Викентия быстро прислать к его дому машину, вызвала лишь минутную задумчивую паузу. Потом дежурный спросил:

– Подмога нужна, майор?

– Нет, Михаил Гаврилович, обойдусь. Ко мне сейчас Лоскутов подскочит. А кто шофёр?