Ирина Глебова - Выкуп

Чёрт возьми, какая огромная страна Америка, сколько разного народа со всего мира крутится здесь! Но в больших городах каждый квартал поделен между «корпорациями», «семьями», «командами», а в каком-нибудь захолустном Гринфилде в степях Дакоты, где жителей и тысячи человек не наберётся, шериф тут же узнаёт, что появился кто-то новенький и является удостоверить твою личность… Так прижало Жонглёра, который к тому времени имел уже документы с именем, звучащим на английский манер, что он подумал: «Если на криминальном бизнесе тут не дают разбогатеть, может, заняться честным трудом?» Самому было смешно, но мысль, как заноза, впивалась всё глубже. А вдруг всё врали родные советские газеты, вдруг Америка и правда «страна равных возможностей»?

Не занимался Эдуард фермерством, не был уборщиком и посудомойкой и не заправлял машины. До такой черновой работы всё же он не опустился. В цирке тоже не выступал, хотя не раз был соблазн организовать своё иллюзион-шоу. Но осторожность всегда оказывалась сильнее: ведь если его ищет Интерпол, то в первую очередь – среди циркачей. Но всё же несколько лет он честно пытался быть добропорядочным американцем. Агент по продаже недвижимости, владелец частной рекламной компании, репортёр городской газеты, биржевой брокер, бригадир строительной бригады, посредник в коммерческих делах… Всё у него получалось, но… Иногда он попадал в кризисные ситуации, а иногда ему просто становилось скучно. Дольше всего, почти шесть лет, он жил в калифорнийском городе Сан-Диего. Он тогда женился… Охлопин не сказал Косте, что у того в Штатах есть брат и сестричка. Зачем, если он и сам почти уже забыл этих детей, не знает, что с ними, как они живут… Но тогда сыну было пять, девочке два годика.

У них был небольшой двухэтажный особнячок в стиле испанской архитектуры – как и большинство домов этого района. Его окружали лавры, каскады бугенвиллей, резные мелалевкасы, пара деревьев калифорнийского перца и один высокий жакаранд, весь лиловый в период цветения. Окна его глядели прямо на побережье, на приморский бульвар. Вечерами, когда дети уже спали а жена сидела у телевизора или за книгой, Эдуард любил в одиночестве гулять по почти безлюдному променаду. Он хорошо помнил свою последнюю прогулку. Хотя он жил в Калифорнии уже несколько лет, с трудом воспринимал прохладную пасмурную погоду, как январскую, когда не всегда нужно было надевать даже свитер… В тот вечер было сыро, блестел мокрый асфальт в свете уличных фонарей, над океаном висел клочковатый туман. Время от времени он разрывался, и тогда Эдуард видел отражение огней на воде. Приближался прилив, ветер рябил воду, и огненные дорожки то извивались, то рассыпались на яркие брызги. Было сыро, промозгло, ветер швырял на мостовую оторванные листья эвкалиптов и пальмовые ветви, они оставались лежать, прилипшие, такие же влажные. В застёгнутом наглухо плаще он дошёл до частных доков, где стояли яхты, тоже качающиеся и скрипящие от ветра. Он стоял у парапета и курил, когда низкие облака на минуту разошлись и луна серебряным светом пролилась на стройные силуэты яхт. Они проступили перед ним, как несбывшаяся мечта, и сердце у Эдуарда замерло. Но уже через мгновение его мозг затопила ярость, он отшвырнул сигарету и быстро пошёл обратно.

Он, наконец, позволил самому себе признать то, что понял уже какое-то время назад. То, чего он добился честным трудом – такой жалкий мизер, до которого картёжный ас Жонглёр никогда не опускался! «Баста, диаболо! Баста!» – почти кричал он мысленно в такт своим резким шагам… Он женился на Миленте потому, что она была дочерью старика Хогэна – владельца процветающей юридической фирмы. Сам он к тому времени уже год работал в этой фирме. Он сумел приобрести хорошие документы о юридическом образовании, а опыта общения и с криминальным миром, и с законом ему было не занимать. Оказалось, этого здесь, в Америке, вполне достаточно, да плюс артистизм, острый ум и умение «держать равновесие». Эдуард, которого тогда звали Алан Басснер, быстро стал одним из помощников мистера Хогэна. Милли, дочь старика, занималась дизайном одежды, была приятной молодой женщиной без комплексов. У неё была пара любовников, метящих в мужья, но Эдуард легко оттеснил их. Старик Хогэн был сильно болен, Милента – его единственная дочь. Охлопин не сомневался – именно она станет очень скоро владелицей фирмы, а значит и он, её муж… Но после смерти Хогэна выяснилось, что фирма давно фактически куплена двумя членами совета директоров, просто это не афишировалось – щадилось самолюбие Хогэна. Алан Басснер остался работать на своём месте, новые хозяева его также ценили. Но и только…