Эдвард Айронс - Корлотта Кортес

- Как можно меньше, - ответил Виттингтон. - За организационный момент отвечает Фрич. А ты, Дарелл, займешься женой Дункана и всем, что с ней связано.

- Выходит, вы абсолютно уверены - все, что произошло, является частью тщательно спланированной операции, - сказал Дарелл.

- Нет никаких сомнений, - подтвердил Виттингтон.

- Тогда каким образом преступники узнали, что самолет разобьется?

- А катастрофа тоже запланирована. Они знали, где это произойдет и когда.

Дарелл затянулся сигаретой.

- Значит, преступники ожидали, что бомбардировщик упадет около Пайни Ноб с точностью не нескольких миль. Это кажется невозможным, если не один фактор - содействие кого-нибудь из членов экипажа. Кто-то на борту стал предателем. А так как в машине остался пилот, все против майора Джонни Дункана.

- Да, таковы наши предположения, - сказал Виттингтон. - Если только не найдем его мертвым.

- Мне представляется, - вмешался Фрич, - что у Дункана не хватило пороху посадить самолет с людьми на борту, поэтому он учинил неполадку в двигателях и отдал приказ покинуть самолет. А когда остался один, повернул к Пайни Ноб и там его грохнул.

- Ваши предположения неубедительны.

- Все окажется так, как я говорю, - уверенно заявил Фрич. - Я в подобных вещах не новичок, Сэм. Ты и чихнуть не успеешь, как увидишь, что я прав.

- Я довольно хорошо знаю Дункана. Не верю, что он способен на подобное.

- Поехали к самолету, - предложил Виттингтон. - Там и договорим.

Они сели в машину Фрича, стоявшую возле лачуги. Дорога вела в гору и являла собой проложенную в глубоком снегу петляющую колею.

Одна из легковушек уже проделала этот путь с тех пор, как они пролетали здесь на вертолете, и теперь стояла, зарывшись в снег по самый бампер. Дарелл разглядел, что пожара на СР-2 не было. Фюзеляж самолета, гладкий и блестящий, таинственно светился на темном фоне поломанных сосен, которые зацепил при падении. Двое в зимних пальто тщательно осматривали бомбардировщик, и один с переносной рацией пошел им навстречу.

- Двоих уже обнаружили, - мистер Фрич. - Говоривший был молод и энергичен, казалось, пронизывающий ветер ему нипочем. - Сержант авиации Лес Хамфрис при приземлении сломал ногу. Его заметил молоковоз и доставил в Спенсервилл. Местный коновал вправляет кость.

- Почему он покинул самолет? - резко спросил Фрич.

- Говорит, по приказу майора Дункана. Моторы отказали. Майор заорал по внутренней связи, что самолет падает.

- А он видел, еще кто-нибудть выпрыгнул?

- Только лейтенант Кэмп. Он благополучно приземлился около железнодорожного подъездного пути милях в десяти к юго-востоку отсюда. Спустился как перышко. Мы привезем его в Нэшвилл вместе с Хамфрисом, тогда тому наложат гипс, и там допросим. Но ни тот, ни другой не знает, что стало с майором Дунканом.

Дарелл повернулся к Виттингтону.

- Зачем все-таки проводился полет?

Старик покачал головой.

- Отработка всей системы на случай крайней необходимости. Проверка скорости доставки грузы - транспортировка с базы А на базу Б. Ничто не предвещало опасности. Даже при катастрофе груз не взорвался бы, если бы не приложил руку специалист.

- Кому нужны эти бомбы? - спросил Дарелл.

- Действительно, кому? Мы не знаем. Это предстоит выяснить. И побыстрее.

- Не беспокойтесь, поймаем ублюдков, - произнес Фрич. Он вызвающе посмотрел на Дарелла: - Кажись, у твоего верного дружка, майора Дункана, есть на это ответ. Никто не видел, чтобы он выпрыгивал из самолета. И посадил машину туда, где его ждали сообщники, чтобы вынуть бомбы. А потом слинял с ними. Нигде в округе нет его следов.

Дарелл ни слова не ответил. Повернулся и побрел вокруг самолета, увязая по щиколотку в снегу, не обращая внимания на промокшие башмаки и коченеющие ноги. На память пришел тот далекий уикэнд в Литчфилд Хилз, штат Коннектикут, когда вместе с Дунканом учился на первом курсе в Йеле. Им было по двадцать лет, и тогда он впервые увидел снег. До этого жил в болотистой местности, среди рек и озер юга США. Новая Англия явилась полным откровением - необычные люди, необычные земли, необычный климат, о чем даже не подозревал. Вспомнился изящный белый дом Дункана со стрельчатыми окнами и собственное состояние неприкаянности посреди сияющей полировкой файфовской мебели. Высокий, светловолосый, веселый сокурсник ловко и быстро скользил на лыжах по заснеженным холмам и казался их неотъемлемой частью. И даже его манера говорить отличалась от протяжной, медлительной речи Дарелла. Давным-давно он избавился от своего кейджанского говора и чувства несхожести с другими людьми. Но всегда помнил, с каким радушием его принимали в доме Дункана.