Рекс Стаут - Золотые пауки (сборник)

– Я?! – возмущенно воскликнул Пит. – Фараонам? Что я, по-вашему, псих? Чтобы я пошел в участок и рассказал все какому-нибудь сержанту? Да и что бы из этого вышло? Во-первых, мне бы не поверили, стали бы придираться и еще взяли бы меня на заметку. Вам-то это все равно, потому что вы сыщик с лицензией и знаете, как обращаться с ихним братом.

– Вы так считаете?

– Еще бы! У нас все говорят, что вы знаете за ними кучу грязных дел, вот они вас и боятся, иначе бы стерли в порошок. Но такой парень, как я, не может рисковать, даже если он чист как стеклышко. Ненавижу фараонов, и вовсе не обязательно быть жуликом, чтобы их ненавидеть. Я все твержу матери, что я чист, за мной и впрямь нет ничего, но должен вам сказать, что не так-то просто оставаться честным. Ну, так что вы думаете обо всей этой истории?

Вульф задумался.

– Я думаю, что рассказанный вами случай… несколько туманен.

– Факт! Вот почему я к вам и пришел. Я все обдумал и понял, что может выйти выгодное дельце, если за него правильно взяться. Машина «кадди», темно-серая, прошлогоднего выпуска. Хоть мужчина на вид и гад, но точно вам скажу, он мог бы купить еще три такие машины. И женщина тоже. Она не такая старая, как моя мать, хотя точно я не уверен, потому что мать делает всякую грязную и тяжелую работу, а эта, бьюсь об заклад, никогда не работала. Потому она и красивая, хоть на левой щеке у нее царапина. И еще большие золотые серьги в виде пауков с растопыренными лапами. Из чистого золота.

Вульф хмыкнул.

– Ну, похожи на золото, – уступил Пит, – но уж точно не медяшки. В общем, сразу видно – богатые, и я рассудил так: люди денежные, тут можно немного заработать. А то и полсотни отхватить, если правильно действовать. Ведь если он ее убьет, я сумею его опознать и получу награду. Я могу рассказать, что она мне сказала и как он ткнул ей в бок пистолетом…

– Вы не видели пистолета…

– Это не важно. Если он ее не убил, а только заставил что-то сделать, или сказать, или отдать ему что-нибудь, я могу явиться к нему, и если он не выложит полсотни, а то и сотню, пригрожу рассказать обо всем кому следует.

– Это называется шантаж.

– Ну и пусть. – Пит стряхнул крошки печенья с пальцев на поднос. – Я все обдумал и решил встретиться с вами. В одиночку я с этим не управлюсь. Только не забудьте, что в этом деле главный я. Если вы думаете, что я по дурости назвал вам номер машины до того, как мы уговорились об условиях, то я не такой уж безмозглый. Если даже вы припрете его к стене, вам все равно без меня не обойтись – ведь только я могу его опознать, поэтому все зависит от меня. Теперь вы понимаете, что я не дурак? Ну как, договоримся? Предлагаю пополам. Пятьдесят на пятьдесят.

– Вот что, Пит. – Вульф отодвинул назад кресло и поудобнее устроил в нем свою тушу. – Если в этом деле нам предстоит объединиться, то, мне думается, я должен рассказать вам кое-что о науке и искусстве расследования. Мистер Гудвин, конечно, все это запишет, отпечатает и даст вам один экземпляр. Но сперва он сделает один звонок. Арчи, ты запомнил номер машины? Позвони в канцелярию мистера Кремера и сообщи этот номер. Скажи, что у тебя имеются кое-какие сведения об этой машине, ее владельце или водителе и что, возможно, в ближайшие часы она будет иметь отношение к нарушению закона. Предложи им проследить за ней в обычном порядке. Но без лишних подробностей. Скажи, что наша информация не может быть проверена и справки следует наводить с величайшей осторожностью.

– Послушайте, а кто такой этот Кремер? Фараон? – спросил Пит.

– Инспектор полиции, – ответил Вульф. – Вы же сами высказали предположение о возможном убийстве, а убийство обязательно предполагает труп. Если есть труп, то он должен быть обнаружен. Пока он не обнаружен, у нас нет никаких причин браться за дело. Мы с вами не имеем ни малейшего представления, где его искать, и поэтому вынуждены привлечь полицию, чтобы она нашла для нас этот труп. Я частенько пользуюсь таким образом услугами полиции. Арчи, ты, конечно, не станешь упоминать имени Пита, поскольку он не хочет оказаться на примете.

Идя к своему столу и набирая номер отдела по расследованию убийств полицейского управления Манхэттена, я размышлял о том, что из тысячи способов, которыми пользуется Вульф, чтобы сделать себя несносным, самый худший – это его остроумие.

Я переговорил с Пэрли Стеббинсом, и мне захотелось уйти из дома и посмотреть, как Москони и Уотрус орудуют киями, но, конечно, этого нельзя было сделать, потому что Вульф воспримет мой уход как свою победу, выпроводит Пита и с дурацкой самодовольной ухмылкой засядет за чтение. Поэтому я вернулся в столовую, сел на место, приготовил блокнот, ручку и бодро произнес: