Рекс Стаут - Не позднее полуночи (сборник)

Когда я дошел до конца и остановился, на мгновение повисла тишина, а потом он сказал:

– Джет – самое подходящее имя для этого пса.

– Ага, – я развернулся и протянул руку к телефону. – Позвоню-ка я в Общество защиты животных, пусть приедут.

– Нет, – сказал он с чувством.

– Это почему же?

– Потому что есть вариант лучше. Позвони кому-нибудь из Управления полиции – неважно кому. Дай им номер с ошейника собаки и попроси выяснить, кто хозяин. Тогда сможешь известить хозяина напрямую.

Он тянул время. Могло выясниться, что хозяин умер, или в тюрьме, или не хочет забирать собаку, и тогда Вульф встанет в позу и скажет, что это я привез собаку домой на такси и тем самым взял на себя ответственность и что уклоняться от нее – бесчестно. Я не хотел спорить, поэтому позвонил знакомому участковому, который охотно оказывает мне мелкие услуги. Он записал номер Ниро и сказал, что он, когда узнает, перезвонит, но в это время суток может получиться не очень быстро. Когда я вешал трубку, вошел Фриц и объявил ужин.

Голуби с этим самым соусом были вполне съедобны, как это с ними обычно и бывает, но остальное в последующую пару часов доставило мне меньше удовольствия. Разговор за столом развивался лишь в одном направлении и в основном был посвящен собакам. Вульф держался на высоте – ни капли сантиментов. Он сообщил, что бассенджи – древнейшая порода собак на Земле, появившаяся в Центральной Африке около пятого тысячелетия до нашей эры, тогда как следов афганской борзой до четвертого тысячелетия не обнаруживается. По мне, так это доказывало лишь то, что Вульф прочел книжку, которой я у него не видел.

Ниро ел на кухне вместе с Фрицем и произвел фурор. Вульф наказал Фрицу звать пса Джетом. Внеся салат, Фриц заявил, что Джет замечательно воспитан и очень сообразителен.

– И все же, скажи, – спросил Вульф, – ты не считаешь его невыносимой помехой для совместного проживания?

– Напротив, – заявил Фриц, – совместное с ним проживание весьма приветствуется.

После ужина я почувствовал, что новоявленному Обществу по канонизации собак надо дать передых, и впервые взял Ниро на прогулку, после чего проводил его на два пролета вверх, до своей комнаты, и оставил там. Вынужден признать, вел он себя отлично. Реши я завести собаку в городе, он бы вполне подошел. В комнате я приказал ему лечь, и он послушался, а когда я пошел к двери, его глаза, цветом похожие на карамель, явно говорили, что он бы с удовольствием пошел со мной, – но он не двинулся с места.

Внизу в кабинете мы с Вульфом занялись списками. Это были специальные предложения от разводчиков орхидей и коллекционеров со всего света, и было непросто пересмотреть тысячи наименований, чтобы выудить ту малость, которую Вульф готов был опробовать у себя. Я сидел по другую сторону его стола, среди ящиков с нашей картотекой. Около половины одиннадцатого мы дошли только до середины – и тут раздался звонок в дверь. Я вышел в холл, включил свет и увидел сквозь полупрозрачное стекло двери знакомую фигуру на крыльце – инспектора Кремера из отдела убийств. Я подошел к двери, открыл ее на шесть дюймов и вежливо спросил:

– Чего надо?

– Мне надо видеть Вульфа.

– Поздновато. На тему?

– О собаке.

Разумеется, никакие посетители и, главное, никакие стражи закона в дом не допускались без согласования с Вульфом, но тут попахивало исключением. Вульф славился тем, что зачастую отказывал в аудиенции людям повыше инспекторов, а если Кремер пришел к нему из-за собаки, то невозможно было представить, какая последует реакция.

Я раздумывал пару секунд, потом распахнул дверь пошире и гостеприимно сказал:

– Заходите.

– Откровенно говоря, – заявил Кремер, как бы претендуя прежде всего на абсолютную честность и точность, – информация мне нужна от Гудвина.

Он сидел в кресле у дальнего конца стола Вульфа и почти заполнял его собой. Его широкое круглое лицо было не краснее, серые глаза – не холоднее, голос не мрачнее обычного. Все в пределах нормы.

Вульф набросился на меня:

– Тогда почему ты привел его сюда – вообще без спросу?

Кремер вмешался:

– Я спрашивал вас. Конечно, вас это тоже касается. Я хочу знать, где вы держите собаку. Где пес, Гудвин?

Заданный тон беседы опять же был в норме. После стольких лет знакомства он иногда зовет меня Арчи, но это скорее исключение. Я переспросил:

– Собаку?

Он поджал губы:

– Хорошо, говорю по буквам. Ты позвонил в участок, дал номер с ошейника собаки и попросил найти хозяина. Когда сержант выяснил, что хозяин – это человек по имени Филип Кампф, убитый сегодня днем в доме номер двадцать девять на Арбор-стрит, он поставил в известность отдел убийств. Стоявший на посту перед домом полицейский сказал нам, что собака ушла с мужчиной, до того говорившим, что пес не его. Когда мы узнали, что хозяина ищет Гудвин, полицейскому показали вашу фотографию, и он сказал, что ты и сманил собаку. Сам он на улице, в моей машине. Хочешь, приведу?