Марина Белова - Если у вас нету тети...

— Слушай, на, возьми, — он выгреб из кармана всю мелочь и ссыпал в ящик, — только отстань от меня. Каждый второй мужик пьет пиво в рабочее время.

— Я не об этом. Пиво — это так себе, тьфу. За тобой есть грешок пострашнее. Ты все-таки сходи в милицию, покайся.

Кулаков ускорил шаг и запрыгнул в отъезжающий с остановки автобус.

А потом была бабушка, слепая, в черных кругленьких очочках и старомодной шляпке, из-под которой торчали спутанные седые волосы. Она попросила Егора перевести ее через дорогу.

— Внучек, а отчего у тебя такие руки потные? — завела знакомую песню Алина. — Сотворил, что ли, неладное? Нехорошо, внучек, нехорошо. За поступки свои надо отвечать.

— И ты, старая карга, будешь меня совестить? — вдруг взбесился Кулаков и, бросив бабку на разделительной полосе, широкими прыжками пересек оставшуюся часть проезжей части улицы.

Когда на следующее утро к нему подошла бедно одетая селянка, он уже знал, о чем пойдет разговор. Алина его не разочаровала. На смешанном русско-украинском языке она спросила:

— Хлопчик, пидкажи, а дэ тут у вас будэ милиция? На вокзале сумку гады таки уперли, — пояснила она. — Раптом знайдуть. Як думаешь?

Егор хотел показать направление рукой, но Алина его остановила:

— А може, и тоби туды треба?

— Это еще зачем? — заскрипел зубами Кулаков, и тут что-то неуловимо знакомое показалось ему в Алинином маскараде. — А вообще-то ты права, мне надо в милицию! Иди за мной и не отставай, тетка.

Алина вприпрыжку побежала за Егором. Она неслась так, что чуть не потеряла свои вьетнамки.

По пути в милицию Кулаков вспомнил имя мента, который приходил в «Гарант» после смерти Бермудовой и всех их опрашивал.

«Воронков — его фамилия! Вот ему-то я и сдам эту «колхозницу», а вместе с ней и «цыганку» с «монашкой» в придачу. Пускай разбираются. Вдруг Ирину Геннадьевну именно таким образом довели до самоубийства, а я на очереди? — пришла ему в голову страшная мысль. — Боже избавь. Не дождутся, чтобы я на себя руки наложил».

В кабинет Воронкова Егор втащил Алину за бретельки линялого сарафана: в последнюю минуту ему показалось, что она передумала идти в милицию. Каково же было удивление Сергея Петровича, когда в тетке из далекого села он признал Алину Николаевну Блинову. Дальше ситуация разворачивалась следующим образом. В состоянии высшей степени нервозности Кулаков написал на мою подругу заявление, в котором обвинял ее в преследовании и доведении его до суицида. Егор был очень возбужден и был уверен, что «тетка» — редкий маньяк, который занимается тем, что доводит людей до самоубийства.

— Ну и что мне с вами делать? — спросил Воронков, когда за Кулаковым захлопнулась дверь. — Возбуждать уголовное дело?

— С какой стати? — окрысилась Алина.

— С той, что вы хотели довести Кулакова до самоубийства.

— Таких, как он, доведешь! Сами просили проследить за ним!

— Я?

— Вы!

— Когда?

— Нам Сундуков передал ваши пожелания.

— Мои? — удивился Сергей Петрович. — Ну, знаете! Мне ваша шайка-лейка вот уже где, — и он провел ребром ладони по горлу. — Может, я так и сказал, не помню… — Воронков слегка стушевался, припоминая проведенный с Игорем вечер. — Но сейчас я вам с полной ответственностью заявляю: на Кулакова у нас ничего нет!

— А вы знаете, что этот Кулаков совсем не Кулаков, а Куликов из Белозерска? — ехидно спросила Алина, надеясь своим сообщением огорошить капитана. — Вы в его паспорт смотрели? Он родился в Белозерске? Так вот: Кулаков совсем не Куликов, а кто-то третий.

Воронков взял со стола бумагу, на которой были написаны паспортные данные Егора Кулакова.

— Егор Кулаков родился в семьдесят втором году в городе Воронеже.

— Какой Воронеж? — не поверила Алина. — Там должен быть город Белозерск.

— Воронеж, Алина Николаевна, — повторил Воронков. — Воронеж. Что вы там себе еще придумали? Живо рассказывайте.

Алина была потрясена, убита наповал: одна малюсенькая деталька разбила вдребезги всю нашу версию. И на кого теперь думать? Где искать Степу? Как ей помочь?

Алину душили слезы. Такой сокрушительный провал ее плана! Как она хотела вывести Кулакова на чистую воду! И что из этого вышло? Он написал заявление. На кого? На нее, честную женщину, которая сама в недалеком прошлом была юристом.

Со слезами на глазах она вылетела из кабинета Воронкова, он ее не останавливал. Прибежав в «Пилигрим», Алина отвела душу, выплакав все слезы на моем рабочем столе.