Вячеслав Килеса - Детективное агенство «Аргус» [сборник]

Голос был незнаком; начало разговора мне не понравилось; на мгновенье я пожалел о своем приходе.

— В записке указано, что объяснения будут даны мне — тщательно выбирая слова, проговорил я. — А именно: как найти то, за чем я приехал в Арион.

— В этом тайны нет: вы приехали из столицы за карьерой и деньгами. Карьеру вы хотите получить от полиции, от нас — деньги — насмешливо произнесла маска. — Поэтому вас ждет смерть и спасти от нее может лишь откровенность.

— Ловушка — наглая и не очень умная — подумал я — Но ясно главное: этот бандит с манерами провинциального актера ничего обо мне не знает!

— Вы меня с кем — то путаете: деньги у меня есть, а о карьере не забочусь со дня рождения, — сказал я, поворачиваясь к выходу из часовни. — Поэтому предлагаю распрощаться.

— С чем: с жизнью? — засмеялся собеседник. — Учитывая ваше поведение, придется вам помочь.

Мужчина хлопнул в ладоши: в часовню вбежали два человека с дубинками и в масках, набросившиеся на меня. Я почувствовал, как струится во мне, подчиняясь воле, поток психоэнергии: рука одного из нападавших была остановлена на излете удара, но действия второго я успел нейтрализовать лишь частично и его дубинка задела мою левую руку. К нападавшим присоединился их предводитель; силы становились неравными и я бросился наверх, в башню.

— Стой! — закричал главный из бандитов. — Тебе не уйти: замок окружен!

Вместо ответа я ускорил бег; задыхаясь, вбежал на башенную площадку, кинулся к левой стене, нащупал выбитый герб де Эмервилей и нажал на выступ, о котором говорил Синх. Часть стены отошла в сторону; вскочив в образовавшийся проем, я пошарил справа от себя, нашел рукоять механизма и рванул вниз, вернув кусок стены на прежнее место. Глухо, как сквозь слой ваты, я услышал, как пробежали, стуча каблуками и чертыхаясь, мои преследователи; вспомнив указания Синха, я побрел в кромешной тьме, более всего опасаясь старинных западней. Брел я долго: потайной ход, спускаясь вниз, благополучно вывел меня в парк, — к дубу, возле которого по утрам я сидел на скамейке, беседуя с Фоссом.

— Интересно: имеет Фосс отношение к нынешнему событию? — подумал я. — Или я вновь ошибаюсь?!

Держась в тени деревьев, я вышел из парка; постоял около входа в гостиницу и, убедившись, что вокруг пусто, вбежал в холл, где, кроме ночной горничной и швейцара, никого не было. Отвернувшись от их удивленных взглядов, я поднялся в номер, придвинул к двери стол, закрыл окно и долго лежал, усталый и опустошенный…

Завтрак подавали в комнату; в это утро, к моему удивлению, тележку с подносами вкатила госпожа Мюре, которую я со дня приезда почти не видел. Улыбаясь, госпожа Мюре спросила, нравится ли мне Арион, доволен ли обслуживанием, расставила на столе блюда, выслушала мои ответы и, очаровательно смущаясь, предложила составить ей компанию на сегодняшний вечер: ее ресторанный шеф— повар изобрел новое блюдо и я должен его попробовать.

— Если не хотите в ресторан, то можно посидеть у меня — добавила госпожа Мюре многозначительно. — Я ведь вдова: это дает определенную свободу действий.

Я согласился, объявив, что начнем с ресторана, а потом — куда приведут обстоятельства. Госпожа Мюре поощрительно засмеялась и вышла, пожелав приятного аппетита.

Завтракая, я перебирал варианты предстоящего вечера. Я не сомневался, что мотивы, двигавшие госпожой Мюре, отнюдь не сексуальные, — от меня вновь чего — то добивались. И мне в моей ситуации поиска того, что находится неизвестно где, не оставалось другого выхода, как плыть по течению подхватившей меня волны событий.

Фосс в это утро был угрюм и неразговорчив. Пытаясь изменить его настроение, я предложил вместе пообедать. Это была не первая попытка застольного сближения с Фоссом, но обычно я наталкивался на отказ; сегодня Фосс согласился сразу, даже настроение его улучшилось.

Слежка за мной прекратилась; убедившись в этом, я купил в магазинах заранее намеченный набор вещей и спрятал их в башне. Потом посмотрел в кинотеатре кинофильм Бергмана и поспешил в кафе, где меня ожидал Фосс.

Обед заказывал я; мы долго сидели, смакуя еду и напитки. Фосс рассказывал родословную де Эмервилей, которую знал настолько хорошо, что я спросил, не находится ли он с ними в родственной связи.

— Нет, — ответил Фосс. — Род де Эмервилей исчез: лет десять назад оставался в живых один представитель этой ветви, граф Эгмонт, но и он погиб.

Пообедав, мы вышли на улицу и направились к скверу, куда мамы и няни приводили прогуливать своих детей. Смотреть, как играют дети — одно из немногих занятий, наполняющих меня чистотой и свежестью. И причина не только в воспоминаниях детства, хотя и они оказывают воздействие, — просто дети являются самой беззащитной и искренней частью человечества, наполненной такой любовью и верой в мир и живущих в нем взрослых, что для нормального человека не оправдывать эту веру невозможно.