Светлана Сухомизская - Король пик

А в день последнего звонка случилась беда. Я курил на школьном крыльце, поджидая Снежную королеву. А когда увидел ее в дверях школы, мне показалось, что ступени, дернувшись, поехали вниз, словно эскалатор. Она шла под руку с парнем из параллельного класса. И не просто шла - она болтала с ним, она смеялась! Ей-богу, не вру - я слышал ее смех впервые. Даже с подругами-одноклассницами она позволяла себе самое большее надменную, слегка презрительную улыбку - настолько считала всех ниже себя... Смеющаяся парочка прошла мимо, не заметив меня. Я проводил их взглядом. Бросил на землю окурок. Постоял немного. Одним махом спрыгнул с крыльца и бросился вдогонку.

И была зверская, дикая, смертельная драка - хруст хрящей под распухшими кулаками и рот, полный крови и зубных осколков, заплывший левый глаз соперника и мое сломанное ребро. Травмпункт и детская комната милиции. Много чего было я всего и не помню. Да меня тогда, честно говоря, мало что волновало. Когда ярость схлынула, осталась такая пустота, что первая мысль, черепахой выползшая на гладкий мокрый песок, была - покончить с собой.

Не хватило то ли смелости, то ли глупости. А еще была мама, которую я все-таки любил больше всех на свете. Я забросил черепаху обратно в море и взялся за книги - решил назло всем и всему поступить в институт. Почему-то в педагогический. Готовился я упорно и поступил легко, несмотря на плохой аттестат. Дефицит представителей сильного пола в институте тоже сыграл мне на руку. Не говоря о том, что преподавательницы с готовностью завышали мне оценки, еще и однокурсницы все как одна смотрели на меня с нескрываемой благосклонностью. Одной из однокурсниц и была Таня.

Ничего общего не было между ней и Леной - наверное, этим она мне сперва и понравилась. Маленькая, веселая, быстрая, карие смеющиеся глаза, короткая стрижка - такой маленький смешной воробушек. Она была такая озорная и... трогательная. Я сидел на последнем ряду и смотрел вниз, где она чирикала с подругами, поворачиваясь то к одной, то к другой. Слов я не слышал - только голоса и смех, стихавший при появлении преподавательницы. Начиналась лекция, стриженая голова прилежно склонялась над тетрадкой, а я, вместо того чтобы записывать новый материал вместе со всеми, грыз ручку, рисовал в тетради чертиков вместо схем амфибрахия, анапеста и дактиля и думал о всякой легкомысленной чепухе. А потом послал всю эту чепуху в записочке обладательнице стриженой головы. Она прочитала записку, повернулась назад, подняв голову, встретилась со мной глазами и улыбнулась. Я улыбнулся ей в ответ После лекции мы тихонько улизнули из института и до поздней ночи бродили вместе по Москве. Так началось мое превращение из подростка в юношу. Все мои детские горести и проблемы остались в прошлом - так мне тогда казалось.

А потом я встретил Лену на улице, возле продуктового магазина - мы с Таней пошли купить сладкого к чаю. Застыв как вкопанный, я пробормотал слова приветствия, не слыша ни собственного голоса, ни недоуменных Таниных вопросов. Снежная королева совсем не изменилась - та же красота, та же вечная мерзлота. В ответ она скользнула равнодушным взглядом по мне, оценивающим - по Тане, кивнула, улыбнулась - настолько приветливо, насколько может быть приветливым снежный сугроб - и прошла мимо, не сказав ни слова, не задав мне ни единого вопроса. Я по-прежнему не интересовал ее, я был ей так же безразличен, как пустая пыльная витрина нашего продмага.

Равновесие, казавшееся таким устойчивым, покачнулось, как здание на гнилых сваях. Одного холодного взгляда Лены хватило для того, чтобы все со страшным грохотом рухнуло вниз, а меня придавило обломками. В молодости мы все такие глупые... Нужно было забыть Лену, можно было возненавидеть ее - но только ее одну. А я возненавидел всех женщин на свете, всех до единой.

И первой женщиной, на которую эта ненависть выплеснулась, была Таня. Мы начали ссориться уже в очереди в магазине. Вернее - я начал ссору. Я придирался к каждому ее слову, перетолковывал каждый ее взгляд. Ответом было сперва недоумение, потом обида... Потом злость, но это уже дома, когда ссора переросла в скандал со всеми его милыми атрибутами - криками, взаимными оскорблениями и угрозами, руганью, перекошенными яростью и болью лицами, слезами, разбитыми и поломанными вещами. Скандал закончился разрывом, сшить по швам который было не по силам никакому хирургу...

С этого дня я перестал появляться в институте. И дело не только в том, что я не хотел больше видеть Таню, - там было много других девушек. Слишком много для меня.