Так продолжалось до ночи — пока Джена и я не начали дрожать от усталости, языки наши заплетались, а мысли смешались. Когда я допускал ошибки, она выдергивала меня из видения, и потом я лежал на скомканной простыне, вспоминая подвалы или пустыни, исковерканные лабиринты или зеркальные пространства, где только что побывал.
В этот и другие дни тоже мы с Викой уезжали поздно. За окном струились фонарные нити, а я уже не мог распознать — видение это или нет. Как-то раз я попал в эту ловушку — Джена показала комнату, в которой проходили занятия. А я принял это за настоящее.
— Но как, как бы я распознал правда это или нет?! — прокричал я, уставший и истерзанный от прыжков из стороны в сторону.
— Должен был почувствовать, — спокойно, но тоже устало отвечала Джена. — Ощутить подлог, понять что где.
Я психовал, вскакивал, потом, ощутив в теле тяжесть ее взгляда, ложился и вновь ждал. Ждал, когда меня закинут куда-то, где я не буду знать — что лево и право, где верх или низ, куда идти и как оттуда вернуться.
Вика ощущала эту усталость и потому стала моим поводырем. Она усаживала меня в машину, раздевала на пороге квартиры, мягко подталкивала в сторону ванной. Помню, однажды она чистила мне зубы. Тело было опустошено, руки едва держали столовые приборы, а в голове только и крутилось: «все ради Марины, все для нее». Я падал в кровать в страхе вновь очутиться в каком-нибудь видении, и лишь тепло Вики позволяло уцепиться за этот мир.
На пятый или шестой день, после очередной ошибки (нужно было понять, где настоящий мир, и это почему-то давалось труднее всего) я заорал:
— Твою мать, что мы делаем?! Почему мы не ищем мою дочь, а занимаемся херней??? — Джена подняла глаза и я поспешил обезопасить себя все тем же криком, — И не надо на меня смотреть! Хватит, насмотрелись! Где результат? Что с того, что я вконец запутался?!
Я стоял посреди комнатушки. Джена, как обычно, лежала, а Вика выглядывала в окно. Обернулась на крик, шагнула ко мне, но я махнул рукой — злобно, ненавистно, отсекая любое движение.
Вики не стало. Просто — только что делала шаг и тут же перестала быть. Глаз, запоздалый прибор, успел показать лишь ореол вокруг человека, еще мгновение назад бывшего здесь.
— Что… Где она?
Я оторопело повернулся к Джене. Та кривила потное лицо в улыбке.
— Что ты лыбишься? Где Вика?
— Там, куда ты отправил.
— Что значит?.. Никуда я ее не отправлял! Верни! Быстро!!! — голос мой срывался на истеричный визг. Я был напуган. Джена, наоборот, выглядела совершенно спокойной. Она изучающе оглядела меня с ног до головы.
— Ты готов. Полностью. Теперь можешь вернуть ее.
— Но как?
— Так же, как отправил. Соберись и вытащи ее оттуда. Это будет последним испытанием, — вновь ехидная улыбка, — на сегодня.
Злобно глядя на ожирелую рожу, я представил Вику так же, как видел минуту назад — кинувшуюся ко мне с протянутой рукой. Перед глазами сверкнуло, линии сцепились, и я ощутил, как тащу рыбу из воды — леска тонка и рыба кажется томно-тяжелой, потом чуть сильнее, еще, и вот, блеск уже над водой, уже в этом мире, и Вика шагнула ко мне. Я обнял ее. Мы оба задыхались как после быстрого подъема.
Перед расставанием Джена задумчиво молчала. В прихожей просто кивнула, развернулась и ушла в комнату. Мне тоже было не до прощаний — я ощущал себя уничтоженным и разбитым.
Ночью, лежа в постели среди отблесков фонарных лучей, Вика рассказала, где очутилась:
— Странное место, знаешь, — она лежала на спине, вцепившись в мою руку. — В пустоте. Я падала. Долго, медленно. Сверху был свет, а внизу — темно. Какая-то белая тьма… Так бывает? И я боялась упасть, очень боялась.
Дальше она могла не рассказывать. Я уже понял. Это были несколько секунд моего полета с моста. Несколько мгновений, растянутые, наверное, в часы. Я отправил ее в прошлое, вытянув его и заставив замереть. Как? Я не знал.
Вика спала беспокойно, постанывая и ворочаясь. Я, наоборот, лежал без сна, глядя в потолок. Пару недель назад я так же пялился в сумрачную белизну больницы. Правда, тогда у меня не было ничего, кроме хрупкой надежды с призрачным голоском. Сейчас было больше. Наверное, больше.
Я повернулся на бок и глядел в стену, пока серая ночь не усыпила меня.
Наутро Джена позвонила сама, чего не бывало ни разу. Викин телефон завибрировал, когда мы уже собрались ехать на тренировку.
— Не едем, — Вика смотрела на меня в упор.
— Почему?
— Потому. Учеба кончилась, — внутри Вики я увидел сразу злобу и растерянность.
Читать дальше