Эдуард Тополь - Упреждение

Голос за кадром: Сегодня все шестеро наших десантников вернулись в свою дивизию…

Титр:

«Производство Киевской телестудии “1+1”.

Оператор и режиссер Антон Пашин».

Вот такой сюжет был показан 27 сентября 2024 года в утренней программе новостей Первого российского канала.

Мне остается добавить, что в числе шестерых освобожденных был, слава богу, мой сын Игорь.

«Ах, страшная страна Украина!» – писал мой любимый Михаил Булгаков в своей «Белой гвардии». Глядя на своего сына и его пятерых товарищей по плену в Полесье, я могу повторить эти слова. Нет, они ничего не рассказывали. Нестриженые, обросшие бородами и худые донельзя, просто скелеты с гниющими кровавыми ранами на ногах (в дивизии им сбили кандалы), они угрюмо молчали и когда их осматривал дивизионный врач… и когда их брили и стригли после душа… и когда в санчасти отпаивали куриным бульоном… и когда я сказал своему Игорю:

– Ну, ты навоевался?

Тут в санчасть зашел генерал Рудняк.

– Меня срочно вызывают в Киев, в штаб армии. Разнос будет страшный! – сказал он мне и улыбнулся: – Но твой сюжет, похоже, сработал – мне уже звонили от самого Эрнста, просят интервью, потому что страна требует наградить всех участников операции. Мы провели ее без единого выстрела!

Назавтра, 29 сентября, 62-я десантная дивизия имени Государственной думы в полном составе и под руководством генерала Рудняка покинула Гостомель и улетела в Красноярск. А шестеро освобожденных, включая моего сына, были в сопровождении врача спецрейсом отправлены под Москву, в Черноголовку, в Центральный реабилитационный центр Министерства обороны РФ.

Новости с Дальнего Востока шли самые противоречивые. То сообщали, что китайцы под видом учений уже собрали у нашей границы восемнадцать танковых и десантных дивизий, то передавали заявление «Газпрома», что в случае нарушения китайцами нашей границы мы немедленно отключим газопровод «Сила России», и весь север Китая останется без газа как раз перед наступлением зимних холодов.

На Украине тоже не было спокойствия – ежедневно в провинции, а то и в самом Киеве партизаны и подпольщики устраивали диверсии, поджигали военные склады, взрывали административные здания и убивали наших офицеров и своих коллаборационистов.

В этой обстановке нервозности и постоянного напряжения мы на своем телевидении днем по-прежнему лепили умиротворяющие телепрограммы со старыми советскими комедиями и мелодрамами вроде «Москва слезам не верит» и «Любовь и голуби», а по вечерам монтировали свой документальный шедевр «2024». Только не спешите обвинять меня в хвастовстве. Архивного драматического и даже трагического киноматериала было такое количество, что даже самый тупой и бесстрастный робот всё равно смонтировал бы потрясающий душу шедевр, и зачастую мы часами спорили: включать или не включать те или другие кровавые кадры, или как смягчить впечатление от тех или иных убийственных эпизодов.

И вот в один из вечеров, как раз в разгар наших споров у меня на столе зазвонил рабочий телефон. Не ожидая ничего экстраординарного, я ответил:

– Алло, майор Пашин.

– Салам! – сказал знакомый голос. – Чем занимаешься?

– Тимур? Ты здесь? В Киеве?

– Нет. Я, слава Аллаху, у себя в кабинете. Мне только что мой ассистент по кинохронике принес твой сюжет про спасение русских пленных. Так я тебя нашел. Паздравляю – ты теперь президент киевского телевидения! Но у меня к тебе дело. Очень важное.

– Слушаю…

– Твой друг развязал.

– В каком смысле?

– Ну, в каком? – Голос Тимура стал раздраженным, все-таки минута этого разговора стоила ему десять тысяч долларов. – В каком завязал, в таком и развязал! Третий раз после запоя под капельницей лежит. Не знаю, что делать.

– А он уже смонтировал фильм для Сафонова?

– Нет! Говорит, без тебя ничего не может, и потому запил. А тебя даже в Интернете нет…

И я тут же понял подоплеку этого звонка. Серега из оператора стал режиссером, но без сценария никакой режиссер работать не может, и Серега сорвался, ушел в запой, а Закоев приказал своим ассистентам искать меня там, где он и Акимов меня оставили, – в 2024-м. Мой сюжет по Первому каналу об операции в Полесье вывел их на меня. Я усмехнулся и сказал в телефон:

– А ты можешь прислать Серегу сюда?

– Нет. Но могу отправить в две тысячи четырнадцатый. А уйдет он там снова в запой или прилетит к тебе…