Анна Данилова - Пленница чужих иллюзий

…Борис оделся и выбежал из дома. Где ее искать?

Он принялся звонить своим друзьям из полиции, прокуратуры, вернулся домой замерзший, сделал копии ее фотографии и разослал по Интернету тем, кто мог бы задержать ее в аэропорту, на вокзале…

Стыд выжигал его изнутри. Он был уверен, что никто из его окружения даже и мысли не допускает, что с ней случилась беда. Все думают, что она сбежала от него с любовником. Борис просто чувствовал это.

Но это ведь невозможно! Она любит его, а он любит ее. Они – одно целое. Их невозможно разделить.

И если она ушла, уехала, значит, это было необходимо.

Он снова позвонил матери.

– Мама, как Надя выглядела? Во что была одета? Ты заметила что-нибудь особенное в ее внешности поведении?

– Боренька, ну конечно, она выглядела очень расстроенной. Глаза были заплаканы. На ней были джинсы и дубленка. На голове – черная шапочка. Я еще удивилась, что она надела шапку. Я же знаю твою Надю – она терпеть не может шапок. Всегда говорила, что у нее волосы вместо шапки…

– Как? Как ты сказала: «говорила»? Почему в прошедшем времени?

– Боря, да что ты такое говоришь?!

– Ладно, мама… Скажи, она ничего не говорила, как будет добираться до места: на машине, поезде или самолете?

– Я так поняла, что она без машины. Ее машина в ремонте, насколько мне известно. Да-да, она еще сказала, чтобы ты забрал ее в субботу. Вот, хорошо, что вспомнила. Ты же знаешь, где машина?

– Знаю. И мастера ее знаю. Сейчас позвоню. Господи, как же я раньше не догадался? Ладно, мам, спокойной ночи. Поцелуй мальчиков за меня. А я приеду позже.

Он позвонил мастеру, его звали Дима. Тот подтвердил, что машина будет готова только через два дня, в субботу.

Спросить его открытым текстом, не видел ли он Надю, не приходила ли она к нему за машиной, не обманывает ли она его, он не мог.

Полночи он провел в метаниях между домом и двором. Дома прислушивался к звукам, доносящимся из-за двери. На улице, во дворе высматривал прохожих, пытаясь разглядеть Надю. Замерз. Дома выпил виски, немного согрелся. Вышел из квартиры и позвонил соседке, Валентине Семеновне. Разбудил, конечно.

– Борис Петрович? – Соседка, кутаясь в халат, смотрела на него маленькими заспанными глазками. – Что-нибудь случилось?

– У меня жена пропала, – выпалил он, словно нашел наконец объект, перед которым он мог бы выговориться. – Отвезла детей моей матери и исчезла. Ее нигде нет. Придумала какую-то тетю…

Он шептал, но шепот был громкий, напряженный, даже в горле заломило.

– Да вы зайдите ко мне, поговорим, – сказала она.

– Нет-нет, лучше ко мне. А хотите виски?

– Почему бы и нет?

Валентина Семеновна была женщиной одинокой, но не вредной, не злобной, жила уединенно, практически ни с кем не общаясь. Презирала, по словам Нади, соседок-сплетниц. Очень любила Вову и Дени. Когда они были совсем маленькими, она присматривала за ними, когда Наде нужно был срочно куда-то отлучиться.

Борис усадил ее на диване в гостиной, принес бокалы. Разлил виски.

– Скажите, вам что-нибудь известно? Где она может быть? Вы кого-нибудь видели?

– Видела. Уж так случилось, что я как раз в этот момент выходила из дома, собралась в магазин за хлебом. Так не хотелось мне мерзнуть, на улице-то какой мороз!

– Кого вы видели? Где? Поконкретнее, пожалуйста.

– Мужчину. Он как раз стоял перед дверью и разговаривал с вашей женой.

– Опишите мне его.

– Высокий, худой. Не молод. Лицо, знаете, такое суровое, мужественное.

– О чем они говорили?

– Это он говорил, а она стояла и слушала. И вид у нее был растерянный и, я бы даже сказала, испуганный.

– И что потом?

– Не знаю. Мне надо было идти.

– И больше ничего?

– Нет.

– Время точно вспомнить можете?

– Приблизительно одиннадцать утра.

Борис никогда еще не чувствовал себя таким глупым и слабым. И как хорошо, подумал он, что людям не дано еще читать или слышать мысли друг друга. Иначе Валентина Семеновна подумала бы, что он просто идиот. Так задавать вопросы, в такой наиглупейшей последовательности! Хотя она неплохая женщина, душевная, со слов Нади, разумеется. Значит, все поймет и простит. Все-таки пропала жена.

В последнее время эта пожилая соседка была, пожалуй, единственным человеком из чужих, с кем Надя общалась. Пусть по-соседски, но все равно.

– Валентина Семеновна, скажите, быть может, накануне вы виделись с Надей, и она показалась вам расстроенной, обеспокоенной чем-то? Может, вы раньше видели рядом с ней этого человека?