Елена Логунова - Свидание на пороховой бочке

— Предположим, — я неохотно кивнула. — Но какой мог быть нож, в самом деле, вы что говорите?

— Шило, — подсказал противный Витька.

— Нож, шило — не важно! На входе в парк все посетители проходят через рамку сканера, а их вещи досматриваются, — напомнила я. — Ничего такого колющего-режущего на территорию пронести невозможно. Охранники за этим строго-настрого следят, они даже крупные заколки и пилочки для ногтей у гостей изымают!

Я обвела собеседников победным взором, но торжество мое быстро угасло.

Трошкина грустно покачала головой:

— Ты забыла про Эко-деревню.

— Она-то тут при чем?

Я не забыла Эко-деревню — ее трудно было забыть, потому что там располагались мастерские, где умельцы-знатоки старинных ремесел на глазах у посетителей делали всякие симпатичные сувениры в модном стиле хенд-мейд. Я купила в Эко-деревне парка славный кожаный брелок и кулон из старой медной монеты.

— Там у одного только шорника этих шил штук пятнадцать, не меньше, — напомнила Алка. — И у других мастеров подходящих стальных инструментов полным-полно. Преступнику незачем было приносить орудие убийства с собой, он вполне мог стащить его в мастерских. Ведь мог же?

Я молча развела руками.

— А мы в мастерских и не были! — оживился блондин. — Мы только-только в парк вошли, к каруселям двигались!

— А мы вот побывали уже в мастерских, — с сожалением сказала Трошкина.

— Проклятая любознательность, — пробормотала я.

Сказать «проклятый брелок» или «проклятый кулон» у меня язык не повернулся.

— Короче, Витька, ты не парься! Мы, похоже, отмажемся! — Повеселевший блондин похлопал приятеля по плечу. — Эти тетки куда подозрительнее, чем мы с тобой!

— «Тетки»! — Алка, которая в тридцать «с хвостиком» выглядит как старшеклассница, обиделась. — Скажи еще — «бабки»!

— Вот, кстати, Трошкина, а у тебя бабки, то есть деньги, с собой есть? — встрепенулась я.

Охранники забрали у нас сумки и мобильники, но у Трошкиной имеется трогательная детская привычка рассовывать наличные деньжата по карманам.

— Как ты можешь вообще в такой момент думать о деньгах?! — шокировалась Алка.

— Это тот самый момент, — заверила ее я. — Двигай-ка сюда, пошушукаемся.

Я утащила подружку в угол и зашептала ей в ухо:

— Алка, мне надо делать ноги, не дожидаясь приезда сыщиков! Только представь, что будет, когда они выяснят, что я внедрилась в парк по чужим документам!

— Они решат, что ты закоренелая преступница! — мигом смекнула Трошкина. — Индия Кузнецова, она же Маруся Сарахова, она же Сонька Шмаровоз…

— Какой шмаровоз?! — Я потрясла подружку за плечики. — Трошкина, очнись, это тебе не шуточки! Слава богу, что я незнакома с убитым и у меня не было никакого повода его прикончить, иначе лучшей подозреваемой, чем я, и придумать было бы невозможно!

— А почему ты думаешь, что вы с ним не были знакомы? Говорят, что все люди на планете знакомы друг с другом максимум через шесть рукопожатий! — некстати проявила эрудицию Алка. — То есть между тобой и, скажем, Бараком Обамой всего шесть человек!

Мое воображение тут же нарисовало нас с Обамой в небольшой очереди за колбасой.

Я плюнула:

— Тьфу на тебя, Трошкина! Нашла время на сомнительные теории! Тут у нас суровая правда жизни: меня точно арестуют, если я не смоюсь, пока не поздно!

— Боюсь, что уже поздно, — вздохнула Алка, обернувшись.

В открытую дверь, пригнувшись под низковатой бревенчатой притолокой, один за другим шагнули три богатыря. По характерному выражению лиц я тут же признала в них соратников Дениса Кулебякина — полицейских оперов. При исполнении у них физиономии невозмутимые и твердые, как сантехнический фаянс, а взгляды острые и пронзительные, словно нержавеющие вилки.

— Почему все вместе? Разведите их! — с порога потребовал кто-то из вошедших.

— Ну, прощевайте, любезные! Бог даст, еще свидимся! — с избыточным чувством произнесла Трошкина и потрясла мою ладонь в энергичном рукопожатии.

Я хотела ответить паникерше-подружке что-нибудь вроде: «Ты с ума-то не сходи!» — но вовремя одумалась, почувствовав в ладони комок мятых бумажек. Я сообразила, что это деньги, и успела спрятать их в карман до того, как нашу четверку развели по одиночным камерам, — хотя помещений именно такого сурового назначения в Русляндии не было.

На мой взгляд, в качестве тюрьмы долгосрочного заключения прекрасно сошли бы катакомбы под рыцарским замком, но для временного пребывания подозреваемых они не очень-то годились. В пыльных темных подземельях было бы слишком сложно обеспечить проведение процедуры допроса в установленном законом щадящем режиме. В катакомбы имело смысл переместиться на стадии плотной примерки испанского сапога, а я очень надеялась, что до пыток не дойдет.