Мария Семенова - Преступление без срока давности

— Пророк, видимо, этого не знал. — Улыбнувшись, доктор Лепето указал гостю на низкий кожаный диван и, усевшись напротив, хлопнул в ладоши, давая знать слугам, чтобы подавали горячие закуски. Общаться с советским другом ему нравилось: оба они были прожженными циниками и понимали, что основные аргументы в этом мире — сила и хитрость, а добродетель хороша для юродивых. Или ты, или тебя — таков основной жизненный закон, а любовь к ближнему надо понимать как невозможность говорившего об этом защитить свою голову от палящих лучей южного солнца.

Между тем слуги принесли разнообразные бриуаты — треугольные, аппетитно хрустящие пирожки с мясом, курятиной и рыбой, таджины — некое подобие гуляша и торжественно водрузили на центр стола бастеллу — круглый слоеный пирог с начинкой из жареных голубей и миндаля. Всевозможные напитки — фруктовые соки, молоко, вода, ароматизированная флердоранжем, — стояли на отдельном

А запеченная с чесночком, истекающая соком буженина под хреном, налимья уха, да при расстегайчиках с вязигой и свежей икоркой, горячие курники, румяные пирожки с капустой, окрошка с осетриной, черт подери этого пророка!

«Ну надо придумать такую хреновину, чтобы целый месяц жрать только по ночам». Тяжело вздохнув, доктор Лепето упрятал сало в холодильник и, глянув на заходящее солнце, вызвал звонком прислугу: сегодня к футуру, первой разрешенной после заката трапезе, он ждал гостей, вернее, одного. Большого советского друга, пожелавшего совместить приятное с полезным — нажраться на халяву в честь праздника и обсудить заодно нюансы построения социализма в Республике Серебряный Берег. «Ох, недешево вам, товарищи, обойдется этот долгострой». Надумав закосить под мавританский стиль, доктор Лепето вырядился в просторные шелковые шаровары, натянул некое подобие белого кафтана и, прикрыв жесткую поросль на черепе светло-голубым тюрбаном, сразу сделался похожим на главного евнуха в чьем-нибудь гареме. Что на самом деле нисколько не соответствовало истине. Йоханнес Лепето кастратом не был и гарем имел свой личный.

Наконец солнце опустилось в зеленые океанские воды, горизонт на мгновение стал багровым, и под пологом опустившейся ночи раздались возгласы муэдзинов: «Именем Аллаха, вкушайте, правоверные». После этого полагалось поблагодарить Всевышнего и прежде, чем навалиться на еду, выпить три глотка воды, а затем для начала съесть что-нибудь легкое, например финики. «Правоверные мы или нет?» Доктор Лепето нагнулся к низкому круглому столу с бортиками — милда, на котором была сервирована кемайя — разнообразная закуска в маленьких тарелочках, и с наслаждением раскусил кефту — жаренный на решетке шарик из рубленой баранины. Между тем со стороны набережной послышался звук мотора, заскрипели не мазанные еще со времен колониального режима ворота, и чуть позже в дверях гостиной появился дворецкий, предки которого тоже служили королям атси, правда, в личной гвардии:

— О, Телец черной коровы, к твоему навозу между твоих копыт припадает Большой советский друг.

Дворецкий был широкоплеч, его лицо цвета переспелого баклажана блестело от пота, и говорил он низким приятным баритоном. В глубине души он был уверен, что белые или друзья, или враги. Третьего не дано. Например, американский друг, правда поменьше советского, обучает охрану президента премудростям убойного ремесла. А вот дети шакала, французы, были всегда врагами и много лет нещадно эксплуатировали атси, пока народ, ведомый гениальным доктором Лепето, не сбросил их в океанские волны.

— Мое почтение, господин президент. — Большой советский друг был одет в строгий костюм, однако по случаю тропической духоты узел его галстука был распущен, а пиджак расстегнут. — Как празднуется? Говорят, еда на ночь очень вредна для здоровья.

— Пророк, видимо, этого не знал. — Улыбнувшись, доктор Лепето указал гостю на низкий кожаный диван и, усевшись напротив, хлопнул в ладоши, давая знать слугам, чтобы подавали горячие закуски. Общаться с советским другом ему нравилось: оба они были прожженными циниками и понимали, что основные аргументы в этом мире — сила и хитрость, а добродетель хороша для юродивых. Или ты, или тебя — таков основной жизненный закон, а любовь к ближнему надо понимать как невозможность говорившего об этом защитить свою голову от палящих лучей южного солнца.

Между тем слуги принесли разнообразные бриуаты — треугольные, аппетитно хрустящие пирожки с мясом, курятиной и рыбой, таджины — некое подобие гуляша и торжественно водрузили на центр стола бастеллу — круглый слоеный пирог с начинкой из жареных голубей и миндаля.