Артур Дойл - Тайна бильярдного шара. До и после Шерлока Холмса [сборник]

— А кто же тогда смог его победить?

— В первый раз он проиграл Хену Пирсу по прозвищу Бойцовый Петух. Бой проходил как-то странно, поскольку в обыденной жизни они с Белчером слыли закадычными друзьями, но на ринге Джим преображался, и даже лучший друг становился для него злейшим соперником. Доблестный и великодушный Пирс во время боя несколько раз кричал ему: «Я не хочу, чтобы ты лишился второго глаза, Джим!» Еще два поражения нанес ему Крибб. На ринге он вел себя несколько медлительно и даже вяло. Он знал, что ему не устоять под стремительным натиском Белчера, поэтому он рассчитывал на два фактора. Первое — одноглазый Белчер плохо держал дистанцию, и второе — он надеялся, что его плотное телосложение поможет ему отразить шквал ударов соперника. «Он все руки разобьет об мой лоб», — сказал Крибб перед боем. Примерно так оно и случилось. Крибб победил, избив Белчера до бесчувствия, но в те времена это было в порядке вещей.

Тут Папа решил ввести в свой рассказ некий воспитательный момент.

— И запомните, ребята! — воскликнул он. — Если вам случится вести долгую борьбу, неважно, состязание в силе или войну умов, и если вы ослабнете или устанете, всегда говорите себе: «Если эти невежды готовы до последнего вздоха биться за какие-то грошовые идеалы, достойно ли мне, джентльмену, уподобляться им и сражаться до самой смерти лишь затем, чтобы доказать им, что я сильнее или умнее их, что прав я, а не они?» Скажу вам откровенно, ребята, что в моей жизни бывали времена, когда преодолеть трудности и невзгоды мне помогли не советы добрых и порядочных людей, а знание того, что, в конце концов, сталось с этими, так сказать, громилами, единственными достоинствами которых являлись их недюжинная сила да крепкие кулаки.

Папа умолк, предавшись воспоминаниям. Размышления на какие-то общие темы детям малоинтересны, хотя обязательно придет время, когда они сами поднимут эти вопросы. Пока же они были всецело поглощены боксом.

— А что потом случилось с Белчером?

— Он умер от горя, как многие герои ринга, не в силах вынести позора нанесенного ему поражения. То же самое произошло с Джорджем Тэйлором, ставшим чемпионом после Фигга. Он тоже лишился глаза, проиграл решающий бой крикетисту Фолкнеру, а через два месяца угас, словно свеча.

— А этот Фолкнер хороший крикетист? — спросил Парнишка, уже начавший всерьез заниматься этим национальным видом спорта.

— Точно не могу сказать. Может, и хороший, по крайней мере, его всегда таким описывают. Но вот боксером он слыл совершенно отчаянным. Он принадлежал к знаменитой «бирмингемской тройке».

— А кто еще туда входил?

— Слушайте, по-моему, я вам эту историю уже рассказывал. Бирмингем был тогда совсем небольшим городом, его называли «скобяной деревней», но, тем не менее, он являлся крупным спортивным центром. Как вы думаете, на что там однажды решились? Они бросили вызов Лондону!

— Ух ты!

— Так вот, «бирмингемскую тройку» составляли Перрине, настоящий исполин, весивший под сто килограммов, Джекомбс, о котором я лично ничего не знаю, и крикетист Фолкнер. Им противостояли чемпион Англии Том Джонсон, «Большой» Бен Брейн и Инглстон по прозвищу Пивовар. Лондонцы выиграли все три матча, но наибольший интерес вызвал поединок между исполином и чемпионом. В результате яростной схватки между достойными соперниками Джонсону все-таки удалось вырвать победу, однако говорят, что он так и не оправился от нанесенных ему сокрушительных ударов. Как бы то ни было, весьма скоро он умер.

— Как жаль, что маленький Бирмингем проиграл! — огорчился Парнишка. — Слушай, а этот лондонец, «Большой» Бен Брейн разве потом не стал чемпионом?

— Да, ему повезло больше, чем Тому Джонсону. Его имя вскользь упоминается у Борроу, чьи замечательные книги вы когда-нибудь прочтете. Отец Борроу служил гренадером и немного боксировал. Согласно легенде, он как-то раз встретился в Гайд-парке с Беном Брейном, и они договорились провести, так сказать, товарищескую встречу. Гренадер держался очень стойко, чем вызвал уважение Брейна, и с тех пор они подружились. Борроу пишет, как незадолго до смерти его отец вспомнил тот бой и рассказал сыну, что когда перед поединком Брейн скинул нательную рубаху, его глазам предстало тело «темное и крапчатое, как у жабы».

— А почему крапчатое?

— По-моему, — предположил Толстик, — оттого, что он получил на ринге много ударов.

— Возможно, ему просто стало холодно. — Папа выдвинул более правдоподобную версию. — В любом случае мы видим перед собой типичного боксера тех дней — мрачного, угрюмого, жестокого человека. Он умер через три года после того, как отвоевал у Джонсона титул чемпиона Англии. В тот жестокий век спортсмены жили недолго, поскольку даже просвещенные классы пили гораздо больше, чем следовало бы. Что же говорить о тех полуграмотных беднягах, которые выступали на потеху богачей. Да, они неплохо зарабатывали и пользовались известностью, но лишь до тех пор, пока их буквально не сбивали с ног более молодые и сильные, после чего былые кумиры тотчас предавались полному забвению. Не могу не сказать, что один поступок Бена Брейна вызывает у меня чувство искренней благодарности. Дело в том, что он отлупил эту скотину Хупера, чего тот вполне заслуживал.