Мэри Стюарт - Мадам, вы будете говорить?

Час аперитива. Луиза, наверное, сидит в тихом дворе, попивая вермут, как вчера и позавчера.

Я вылезла из машины и улыбнулась Дэвиду:

– Я подумываю о ванне перед обедом. Мы провели очень приятный денек, не так ли? На тебя произвела огромное впечатление арена, насколько я помню.

Он с трудом улыбнулся:

– Спасибо, что вы взяли меня с собой.

Я проследила, как он пересек двор и вошел в отель, а затем резко повернулась и вышла на улицу. Я почти бежала к воротам у подвесного моста, и там, в переполненном маленьком кафе, села внутри, у стены, и выпила – на этот раз коньяк. Полчаса я сидела там, наблюдая за узким мостом, соединяющим Авиньон с пригородами.

Но ни одна большая серая машина с английскими номерными знаками не пересекла мост. Поэтому спустя некоторое время я встала и вернулась в отель.

Я нашла Луизу не во дворе, а в ее комнате. Луиза листала альбом с набросками. Неизбежный вермут стоял рядом на туалетном столике.

– Я просто заглянула убедиться, что ты здесь, как мы и подумали, не найдя тебя на Пон-дю-Гар.

– Я вернулась, когда свет стал меняться, – сказала она. – Ты хорошо провела время или сварилась живьем?

Отбросив волосы со лба, я села на край постели.

– Было ужасно жарко, – призналась я. – Боюсь, я осмотрела не все. Просто физически не могла карабкаться целую милю к римской крепости. Но и ради всего остального стоило съездить в Ним. А как твои рисунки?

Луиза свела брови над альбомом:

– Так себе. Формы великолепны, но свет, о Господи! Его невозможно уловить. Если отбросить отражения, арки выглядят как американский сыр, а если оставить, то как толстые ноги в сетчатых чулках. Нужных цветов просто нет в коробке с красками.

Она поднесла ко рту стакан с вермутом и окинула меня взглядом:

– Ты уверена, что немного не перестаралась, Чарити? У тебя измученный вид. Не забывай, ты не такая выносливая, как думаешь.

– Со мной все в порядке.

– Ну, просто будь осторожнее. В этом климате не стоит рисковать…

– Со мной все в порядке, – повторила я. – Или по крайней мере будет, когда я съем обед, о котором начинаю мечтать.

Я пошла в свою комнату переодеться. На ванну времени не осталось, поэтому я быстро обтерлась холодной водой и надела светло-зеленое платье. Причесываясь, я посмотрела в зеркало и с некоторым удивлением обнаружила, что выгляжу довольно бледно. Я наклонилась поближе к зеркалу. Что-то в глазах и уголках губ живо напомнило мне лицо Дэвида, повернувшегося ко мне в машине; казалось, те же следы напряжения и страха присутствуют здесь. Я нахмурилась и вытащила из ящика тумбочки румяна. Подумать только! Стычка с отцом Дэвида, которую я пыталась выбросить из головы, чтобы обдумать на досуге, оказала на меня такое сильное воздействие. В конце концов, что случилось? Синяк на запястье и немного брани? Естественный страх нормального человека, столкнувшегося с помешанным? Конечно, ни один нормальный человек не будет так себя вести с незнакомой женщиной, даже если она откровенно противится его желанию встретиться с сыном.

Я аккуратно наложила румяна, затем напудрилась. Вот так лучше. Последовала губная помада кораллового цвета, и лицо в зеркале приняло другой, уверенный вид. Я мысленно поблагодарила Бога за косметику и убрала тюбики в сумку. Когда флаг развевается на мачте, не только выглядишь, но и чувствуешь себя лучше. Не буду больше думать о Ричарде Байроне этим вечером. Он не добрался до Авиньона, в этом я была уверена. Дэвиду надо просто «лечь на дно» на несколько дней, потом они с мачехой уедут на побережье. Неужели Франция недостаточно велика для того, чтобы маленький мальчик затерялся в ней? Больше я ничего не могла сделать; и до этой минуты, даже заработав пищу для ночных кошмаров, мне удавалось неплохо выходить из положения.

Беря сумочку, я обратила внимание на синие отметины на запястье. Это были отпечатки пальцев Ричарда Байрона, там, где они впились в мою плоть. Я вспомнила о широком серебряном браслете и, торопливо отыскав его, надела поверх предательских синяков. В ярости я заметила, что снова дрожу.

– Будь все проклято! – воскликнула я громко с ненужной злобой и отправилась к Луизе.

Обед, о котором я мечтала, оправдал мои ожидания. Мы начали с охлажденной дыни, за которой последовало знаменитое brann-dade truffee – вкуснейшее блюдо из рыбы, приготовленной с трюфелями. Мы вполне могли бы этим удовлетвориться, но следующее блюдо – какие-то маленькие птички вроде перепелов, тушенные в вине и поданные на зеленом винограде, – могло бы соблазнить и отшельника во время поста. За птичками доследовали блинчики и, наконец, кофе и арманьяк.